Черная тропа

— Помню, мы переслали этот шифр по инстанции вверх...

— Так точно, товарищ полковник.

— Хорошо, послушаем песенку.

Четкими движениями руки майор включил магнитофон. Нестройные звуки джаза наполнили кабинет. Тоскливо заныл саксофон, грянул аккорд рояля, и после причудливой скороговорки кларнетов слегка осипший женский голос уныло, скучающе пропел: «Мой милый Моринс, отзовись...»

Покинутая неким легкомысленным Моринсом, какая-то немка молила возлюбленного хотя бы об одной строчке письма и обещала ему верность.

Тоскующий голос затих, и тотчас отчетливо, как телеграфный ключ, зазвучали деревяшки ксилофона... Майор шепнул чуть слышно:

— Шифр...

Певучие деревяшки размеренно выбивали точки и тире, а затем эту явно телеграфную мелодию продолжила неравномерная дробь барабана. Дробь оборвалась; тяжело, сердито, совсем не музыкально вздохнул и застонал аккордеон.

— Скажите, майор, — спросил Павленко, — вы не допускаете мысли, что этот самый «Моринс» находится где-то на нашей территории?

Тарасенко сосредоточенно сдвинул брови.

— Я думал об этом, товарищ полковник. Но ответной передачи мы не перехватили. Что касается самого шифра, то он, очевидно, имеет двойной ключ: кроме условной азбуки еще и заведомо нелогичную перестановку слов. Эта внешняя нелогичность, быть может, обусловлена устной договоренностью между передающим и принимающим. По крайней мере, те отдельные слова, которые я прочел, не имеют связи, а сообщений из нашей высшей инстанции пока не поступало.

Их разговор был прерван телефонным звонком: на прием к полковнику просился майор Бутенко.

— Жду с нетерпением, — сказал полковник и кивнул Тарасенко: — Можете остаться.

Заметно усталый, Бутенко старался держаться молодцевато: щелкнул каблуками, поздоровался и, как всегда, добродушно улыбнулся.

— Разрешите доложить, товарищ полковник?..

Павленко заметил синеватые наплывы под его глазами и подумал, что майор всю ночь не спал.

— Садитесь, товарищ Бутенко, — пригласил он мягко и, привстав, пожал руку майору. — Рассказывайте. Речь идет об исчезновении работницы конструкторского бюро завода Гали Спасовой, не так ли?

— Да, именно об этом, — сказал Бутенко. — И очень хорошо, что товарищ Тарасенко здесь...

— Это интересно! — воскликнул Павленко. — Вы имеете вопросы непосредственно к Тарасенко?

— С вашего разрешения, товарищ полковник.

— Прошу...

Майор достал из блокнота и подал Тарасенко узкую полоску бумаги.

— Это разыскал лейтенант Горелов. Некий «святой», а вернее, проходимец, забыл сию бумаженцию в Библии на квартире у одной богомольной старушки. Мне очень хотелось бы знать, товарищ майор, что означают проставленные здесь цифры?

Тарасенко осторожно взял двумя пальцами полоску бумаги, впился в нее серыми строгими глазами, торопливо поправил пенсне и спросил:

— Разрешите, товарищ полковник?

— Что именно?

— Я должен исследовать эту запись... Понадобится часа четыре, не меньше.

— Хорошо, идите, — согласился полковник. — И не торопитесь. Если нужно будет, продлим время...

Тарасенко захлопнул крышку магнитофона, взял его под мышку и, бережно сжимая в руке полоску бумаги, вышел из кабинета.

— Отмечаю успехи лейтенанта Горелова, — сказал Павленко, едва закрылась за майором дверь. — Итак, вернемся к Гале Спасовой...

Бутенко развернул носовой платок и разостлал его на столе. Полковник увидел три алые, черненькие по краям, похожие на зерна боярышника бусинки.

— Эти три зернышка, — сказал он, — из ожерелья Гали Спасовой. Мне удалось найти их в доме, где обитал проповедник. Религиозная секта сумела завлечь в свою паутину молодую работницу завода. Галя, по-видимому, вскоре поняла, что находится в окружении темных личностей, так как среди молящихся оказались две спекулянтки. Спасова знала их... Она заявила, что не может верить этим подонкам. Потом Галя исчезла... Химический анализ показал, что в отверстиях этих бус запеклась кровь.

— Где вы нашли бусы? — помолчав, спросил полковник.

— Они закатились в трещину между плинтусом и полом в комнате, где жил Даниил.

— Обнаружены еще какие-нибудь следы преступления?

— Да, пятно на полу. Но Даниил тщательно вымыл пол горячей водой. Потом он выплеснул туда бутылку наливки.

— Ваши дальнейшие действия?

— Я попросил у прокурора разрешения на обыск в этом доме. Вместе с Гореловым мы вскрыли пол. Явных следов крови не обнаружено. Доски мы отправили на анализ, однако он не дал результатов. Я думаю, «святой» немало потрудился, чтобы окончательно скрыть следы.

— Вы осмотрели и усадьбу?

— Тоже безрезультатно.

— А внешние приметы «святого»?

— Высокий, худощавый, с окладистой седой бородой. Обычно ходит босой, даже в заморозки, одевается во всякую рвань.

— Я очень сомневаюсь, — сказал Павленко, — чтобы сегодня вы его встретили небритого, одетого в рвань и босого. Все же нужно немедленно сообщить его приметы всем нашим работникам области и проследить за его связями. Главное, не упускать его из поля зрения ни на час... Меня теперь особенно интересует ответ майора Тарасенко: что скажет он об этой цифровой записи, найденной Гореловым?