Черная царевна

Стены комнаты ушли вверх, и лифт пошел между порыжевшими металлическими опорами вниз. Ветер ударил в клетку, пронзил ее сквозь прутья тысячью острых сквозняков. Надя с тревогой подумала об Эоле. Даже оглянулась украдкой, но зловредный бог не появился. Тогда она прижалась лбом к прутьям клетки и посмотрела вниз.

Внизу темнела земля. Тлели костры у огородов, там, где днем жгли сухую траву. Далеко слева выныривала из подземного русла река Вена, бурлила на горных порогах, отражая тусклый звездный свет, и Надя вдруг почувствовала, что действительно покидает Варту. Радости не испытала.

— Передумай! — словно услышав ее мысли, неожиданно нарушил молчание Роджер. — Я снова верну тебя в башню, и никто не узнает о нашей прогулке.

— Нет.

— Я ждал, что ты остановишься сама, но, похоже, тебе не рассказали…

— О чем?

— Горожане не любят тебя, но этот побег многих обречет на смерть.

Надя обернулась к охотнику, прижалась спиной к прутьям клетки.

— Не понимаю, о чем вы!

— Варта — нищий город. Гора внутри опустела, еды не хватает. Последние десять лет ты была единственным товаром и единственным преимуществом.

— Я?

— Ты — живое проклятие, девочка. Единственная чародейка Яблоневого Края.

— Чародейка? Я?!

— Да.

Она улыбнулась, но охотник не шутил. Улыбка медленно сползла с ее губ.

— Вы серьезно?

Роджер кивнул. Царевна подалась вперед, заговорила сбивчиво:

— Вы ведь разумный человек, Роджер! Как вы можете верить в подобные сказки?!

— Это правда.

Надя от возмущения не нашлась, что возразить. Лифт медленно полз вниз. На опоре светились тусклые кровавки. Их свет, попадая в клетку, расчерчивал пол тенями решеток, совсем не разгоняя тьму. Надя не видела глаз Роджера, но чувствовала его взгляд.

— От рождения ты обещана Анку, богу-смерти. Это не выдумка, девочка, в любую минуту он может прийти и потребовать обещанное. Тогда ни человек, ни бог не смогут тебя отстоять. Именно поэтому ты все еще жива. Чародеи умирают в младенчестве, но не ты.

Она хмурилась, рассматривая пол под ногами.

— Анку — это его имя? Бога-мертвеца?

— Ты не знала? — удивился Роджер.

— Отец сказал, что у него нет имен, что он проклят навеки и лишен их. Еще одна ложь…

— Боги слышат, когда люди произносят их имена. Возможно, так твой отец пытался оградить тебя от встречи с ними.

— А вдруг вышло? За шестнадцать лет Анку так и не пришел за мной. Может, забыл?

— Не мог забыть. У богов цепкая память. Кроме того, он тоже связан по рукам и ногам этим предназначением. Ты ведь слышала об этом от отца?

Надя отрицательно покачала головой, и Роджер тяжело вздохнул:

— Что ты вообще знаешь о своем проклятии, девочка? Отец тебе не рассказывал, так кто рассказал?

— Женщина, что ухаживала за мной после взрыва, и немного в газетах читала…

Роджер раздраженно пнул пол, и Надя замолчала.

— Что ж, слушай, — начал охотник. — Говорят, сама Мокошь-судьба пришла к твоей колыбели. Сказала, что ты предназначена Анку, что откроешь ворота в Царство Мертвых. Но еще ты пройдешь сто дорог и вернешь свет, память и тени тем, кто их утратил. Ты получишь самое ценное, что есть у бога-мертвеца, — его живое сердце, а значит, и власть над ним. Думаю, Анку сам не спешит встречаться с тобой.

Роджер усмехнулся в темноте. Полоса тусклого света пробежала по его лицу, осветив скулу и уголок рта.

— И теперь отец угрожает мной соседям?

— В Крае думают, что ты — могучая чародейка. Говорят, в тебе сошлась вся нерастраченная за долгие годы сила, ты даже можешь помериться ею с богами. А сдерживает тебя лишь твой отец, и стоит ему пошевелить пальцем, как ты обрушишь всю мощь темных чар на соседей. Поэтому вот уже десять лет Северная Варта собирает дань с других городов.

Надя прижалась к прутьям, вцепилась в них пальцами.

— Я верно поняла вас, что единственный человек, который любил меня все эти годы, был мне не отцом, а хозяином; моя башня — не дом, а ошейник; а любовь — мой поводок?

Роджер не ответил. Надя улыбнулась:

— Тем лучше.

— Ты правильно поняла мои слова?

— Я не хочу жалеть о своем выборе, а вы только что дали мне повод отбросить сожаления.

— Ты думаешь сейчас о себе? После того, что я тебе сказал?

— Они не знают меня, но не жалеют грязи. Так с чего мне жалеть их?

— Подумай еще раз. Тебе ничего не грозит в Варте, кроме пустых слов. Анку не позволит Ордену Доблести тронуть тебя. Рад он тому или нет, но ты принадлежишь ему, а о своих подданных он заботится. Продолжай жить в башне — и ты спасешь свой город. Нити или ножницы, девочка?

Поговорку Надя раньше не слышала, но суть поняла.

— Я не пожертвую свободой ради них. Мы уходим.

Роджер долго смотрел на нее. Так на Надю еще никто не смотрел — с горьким разочарованием. Она не обязана ничего объяснять, но ей очень захотелось, чтобы он понял.

— Я не могу больше жить бабочкой в янтаре, Роджер! Не могу так больше!

— Что ж, девочка. Значит, «нити».

Надя рассердилась. Пусть сам выбирает свои проклятые ножницы, если такой смелый! Легко принимать решения за других!

— «Девочка»? Кто дал вам право так со мной разговаривать? Я — царевна, а вы кто?