Черная царевна

Ночью звенели колокола. Так долго и пронзительно, что горничные в спальне не могли уснуть! Надя и девушки сидели на постелях, с тревогой выглядывая в окна. Около четырех утра, посланный Будевином солдат, сообщил, что чудовище обезврежено и можно успокоиться.

Монстр разрушил часть крепостной стены. Пляж, на котором купались Надя и Юлия, завалило камнями.

В следующую седмицу Надя решила не заходить к Юлии, а пошла просто гулять по городу.

Заканчивалась осень. Варту давно укрыло снегом, но в Морин-Денизе листья лишь начинали тускнеть. Ночи были прохладные, под утро Надя зябко куталась в тонкое одеяло, но о зиме говорил лишь календарь на стене в спальне.

Царевна шла вдоль трамвайных рельсов, потом посидела в маленьком парке с соленым фонтаном, в конторском районе купила на лотке пирожок с яблоком.

Потом шла и шла, впервые за две недели думая о Роджере. А когда подняла взгляд, с удивлением обнаружила, что ноги сами принесли ее к дверям храма Анку.

Мрачное здание высотой с семиэтажный дом, было построено из ракушечника и выкрашено в черный цвет. Неровное, все в морщинах фресок, с острыми шпилями, похожими на высохшие пальцы, этот храм, как и ритуальные жертвы, как и танцы на пирсе, совсем не подходил Роджеру.

Кованые железные ворота были раскрыты настежь, и Надя решилась войти.

Двор храма, небольшой, но аккуратный, был густо засажен кустами гибискуса. Прямо от ворот начиналась засыпанная гравием дорожка. Она вела влево, но наискось от входа упиралась в порог храма, разветвлялась и огибала здание с двух сторон, уходя к хозяйственным пристройкам.

Во дворе было пусто, а из приоткрытых дверей слышался стук каблуков.

Надя, сама не веря, что делает это, вошла в храм.

Все внутреннее пространство занимал амфитеатр, ровно разделенный на две части. Справа стоял деревянный помост, на котором жрицы разучивали танец. Слева стоял алтарь. Над ним возвышалась статуя. Надя не сразу угадала в ней Роджера. Бог мертвых был в доспехах, в правой руке держал свой слишком изящный меч, в левой — песочные часы. На плечи наброшен плащ, и лицо нельзя рассмотреть в тени глубокого капюшона.

В проходах между скамьями стояло много подсвечников, все в потеках остывшего черного воска. Пахло медом и древесной стружкой. Никем незамеченная, Надя сделала пару шагов, присела на край скамьи напротив помоста.

— Кто здесь? — спросила, прищурившись и вглядываясь в темноту одна из жриц.

Надя смущенно поднялась.

— Простите! Я не знала, что сюда нельзя…

Она собиралась выйти, но женщина ее остановила.

— Постой, девушка! Случайные люди не ходят сюда. — Она улыбнулась. — Подожди, я поднимусь к тебе!

Ей было около тридцати. Светловолосая, как все южанки, у нее были синие глаза и выгоревшие до белизны брови и ресницы. Черное шелковое платье удивительно шло блондинке.

— Меня зовут сестра Стерр. А тебя? — спросила она на аринском.

Царевна решила в этот раз не лгать.

— Надя.

Жрица осталась невозмутимой. Она села рядом, вытянула ноги и помяла уставшие щиколотки. Посмотрела на царевну с любопытством.

— С утра разучиваем. Тебе нравится?

Царевна неуверенно кивнула. Жрица улыбнулась.

— Ты откуда, Надя?

— Из Каста.

Сестра Стерр кивнула. Расспрашивать не стала.

— Вы хорошо говорите на аринском, — сказала Надя.

— В наш храм приходит много девушек из лесных городов. С моей стороны невежливо не знать их языка. Что привело тебя к нам? Тебе нужна помощь?

Надя улыбнулась.

— Спасибо, сестра, не нужно. Я просто увидела храм и захотела зайти. Простите, если я вас отвлекла…

— У нас не бывает случайных людей, Надя, — повторила жрица. — Пойдем, я покажу тебе все!

Они прошли через сцену к алтарю и остановились у безликой статуи.

— Знаешь, как Анку стал богом смерти?

Надя отрицательно покачала головой.

— Когда Ян и Ина сотворили первых богов, первых людей, первых животных и посеяли зерно Великой Яблони, они позвали своих детей, богов-сиблингов, и сказали: «Вот ваш дом. Заботьтесь и любите его во славу нашу. Вот вам монета, зерно, зеркало, камень, клубок нитей и ножницы. Возьмите каждый, что по нраву, и правьте».

Стали первые боги делить: кто чем будет править.

Ярок, как самый старший брат, выбирал первым. Взял он монету.

«Будешь править небом и небесными светилами, Солнцем и Луной — сказал Ян. — Для этого нужна мудрость, смелость и сила».

Второй подошла выбирать красавица Марина. Взяла она зеркало.

«Будешь править морем, реками и дождем, — сказала Ина. — Быть им прекрасными и изменчивыми, как ты сама».

Ард-кузнец выбрал камень. Вали — зерно. И вот остались у стола Анку и его сестра Мокошь.

Анку был самым младшим, самым добрым и самым красивым из богов. Мать Ина любила его сильнее всех детей, а потому накануне выведала у супруга, что какой предмет значит, отозвала Анку в сторону и тихо шепнула: «Сын мой любимый, когда начнешь жребий выбирать, что хочешь бери, лишь ножниц не трогай. Кто ножницы возьмет, тот до конца времен останется одинок и ненавидим».

Стоит Анку перед столом, а на столе лежат ножницы и клубок ниток. Посмотрел Анку на сестру, и сердце его доброе сжалось от жалости. Протянул он руку и взял ножницы.