Черная валькирия (СИ)

Черная валькирия

Глава 1

Обен, около 12 лет назад.

— Наира, нельзя тянуть дальше! Надо принимать решение! — раздраженно заявила пожилая, сухая женщина с постным выражением лица, одетая в платье католической монахини высокого ранга, — через несколько месяцев будет поздно! Мы погубим и Габриэля и подвергнем опасности Горацио! Это счастье, что Готтрины не провели генетическую экспертизу тела, однако они могут спохватиться и провести эксгумацию! Надо решать, Гелл становится опасным! Его нельзя больше держать рядом с нами!

— То есть, дорогая теща вы предлагаете выкинуть моего старшего сына на помойку, что бы обезопасить младшего? А потом, лет через 10 вы будете настаивать избавиться от Габриэля тоже! Он тоже чистый Гродтон, и проблемы с волосами начнутся и у него! — отреагировал на высказывание дамы худой, болезненно бледный мужчина неподвижно лежащий на медицинской кровати в тесной, душной комнате, пропитанной запахами лежачего больного, — так? Геллу только 13, до наступления возраста, когда побеление волос станет заметным, у нас еще около 2х лет!

— У него уже сейчас появились белые волоски на висках! Вспомните своего предка, Гораций, Гордона, он начал седеть в 10, а к 20-ти годам был уже весь седой! Не всегда поседение наступает в срок. Да, мальчик изображает вашего раба, дорогая Наира, носит ошейник, якобы помогает ухаживать за дорогим Горацио, но пребывание его рядом с ним делает появление белых прядей заметнее и раскроет его происхождение. А Габриэлю до этого еще лет 8, за это время многое произойдет, я надеюсь, умрет старый Криттон, а Карус, его сын, не так страшен, он больше занят сам собой, своими удовольствиями, чем порядком в стране. Слежку за нами ослабят, уверятся, что мы просто стараемся выжить, сидим тихо, и тогда и Гелла можно будет вернуть, и с Габриэлем решим, что делать! Потом с Габриэлем легче, он не знает о своем происхождении, в отличие от Геллерта, который помнит прошлое и знает, что он принц! Он гораздо резче и непослушнее Габриэля!

— И что же вы предлагаете, Альмира? — Спросила вторая дама, немного полноватая брюнетка, чуть моложе монахини.

— Все просто, учитывая, что по документам Гелл числится вашим рабом, предлагаю передать его нашему другу, графу Орински, он позаботиться о мальчике. Я предварительно с ним переговорила, он не против. А через несколько лет, когда Гелл сможет сам красить свои волосы, мы его перекупим обратно!

— То есть, Альмира, вы планируете продать моего сына? — с возмущением воскликнул инвалид.

— Горацио, нам сейчас самое главное выжить, вырастить мальчиков.

— И как мы будем их растить? Габриэля в приюте, а Гелла в рабстве у «доброго» графа Орински? Кого мы вырастим? Я понимаю, что права голоса у меня почти никакого, я вам только мешаю, лежу здесь колодой, с удовольствием убрался бы на тот свет, что бы развязать вам руки, но делать из потенциального короля раба — не самая лучшая идея. Почему вы не рассматриваете возможность вывезти детей на другую планету? Отдали бы Габи на усыновление, и условия у него были бы лучше, чем в приюте, и опасности бы не было!

— Горацио! За Габи я присматриваю, стараюсь воспитывать по мере возможности, а вот Гелла вы совсем распустили! Забиваете ему голову о былом величии Гродтонов!

— Я хочу вырастить из него человека, смелого, честного, способного вести других за собой, а не забитого раба, как вы, видимо, планируете!

— И зачем ему эти качества? Если его схватят, то будущего у него не будет! Не лучше ли пересидеть тихо, переждать, чем погибнуть совсем молодым, вот чему вам надо его учить. Давайте я приглашу графа, вы пообщаетесь, и увидите, что мальчику у него будет хорошо!

На лице у Горацио появилось затравленное выражение, он махнул рукой. — Приглашайте, черт с вами! Посмотрим, что за тип!

Обен, 12 лет спустя.

— «Как некстати! Первый раз за последний год приснился хороший сон, и так и не удалось досмотреть до конца». - чертыхнулся молодой человек лет 25, проснувшийся от надрывного кашля кого-то из спящих в основном помещении. Он окинул взглядом узкий закуток, отделенный щелястой дощатой перегородкой от остального наспех сколоченного барака, гордо носившего имя «штабного». В закутке, кроме его койки стоял самодельный стол, несколько колченогих стульев. На столе — карты, несколько книг, пишущие стержни, тарелка с недоеденным куском хлеба. Молодой человек поднялся, потянулся, оправил смявшуюся рубашку, натянул защитного цвета куртку, заправил койку тощим шерстяным одеялом, и подошел к треснувшему с краю зеркалу, висящему у двери рядом с умывальником деревенского типа с «пимпочкой». Зеркало отразило молодое, чистое лицо с правильными, красивыми чертами лица, темными карими глазами, трехдневной черной щетиной.