Черная вдова, или Ученица Аль Капоне

– Не хотел говорить, но раз уж ты сама спросила… Он был уже синий к тому моменту, как розановские стали дом обшаривать. Передозировка… Детка, не плачь, – вытирая покатившиеся по ее щекам слезы, попросил он. – Я сам смотрел – ему действительно уже ничем нельзя было помочь. И потом, я не мог думать ни о ком, кроме тебя, девочка…

– Егор, мне не хватит жизни, чтобы расплатиться с тобой за все… – забормотала Марина.

– Замолчи! – неожиданно жестко сказал он, отстраняя ее от себя. – Ты – моя жена, ты ничего не должна мне, кроме одного – быть со мной. А завтра…

А завтра он увез ее в Венецию. Бросил все дела на недовольных замов. Работы было много, запускалось несколько новых объектов, но он заявил, что главный его проект – жена, и ничто не заставит его поменять решение. С Марины он тоже взял честное слово не говорить и не думать о делах, а для верности просто выбросил ее мобильный прямо в аэропорту.

Венеция была прекрасна… Вода умиротворяла, дарила покой и равновесие душе. Они катались по каналам, любуясь чудесными домами. Было ощущение, что кругом все только тем и занимаются, что любят друг друга. Марина пребывала в какой-то расслабленной неге, отдаваясь этому новому ощущению с удовольствием. Егор, глядя на нее, повеселел – она больше не плакала, не стонала по ночам, спокойно и сладко засыпая в его руках после страстных поцелуев и ласк.

У Коваль появился аппетит – в ресторанчике при отеле официанты смотрели на нее со священным ужасом – худая, как спичка, она ела не меньше здорового мужика, причем то, от чего отказываются люди, следящие за фигурой. Но терять в этом смысле было совсем нечего – за время пребывания под наркотическим кайфом и в последующей борьбе с ним Марина похудела на шестнадцать килограммов, и теперь организм мечтал получить свое обратно.

– Если так пойдет и дальше, то я превращусь в Колобка, и меня снимут с самолета за перевес, – смеялась она, расправляясь с огромной порцией пасты с итальянским соусом.

– Тебе до этого еще есть и есть! – успокоил муж. – Зато теперь хоть грудь стала как раньше.

– У тебя одно на уме! Лучше бы рассказал, наконец, как нашел меня и как тебе удалось меня вытащить. – Коваль пристально посмотрела на мужа, вытаскивая сигареты.

Егор тоже взял сигарету и долго вертел в пальцах, думая о чем-то.

– Мне тяжело вновь возвращаться к этой теме. Я ведь уже терял тебя дважды, это был третий раз… Когда ты не вернулась от Строгача, я решил, что сидишь где-нибудь в баре с пацанами. Но в час ночи в «Новостях» передали об аварии – я видел твой сгоревший «мерин», трупы водителя и Касьяна. Тебя же не было, и никто не мог точно сказать, была ли ты вообще в тот момент в машине. Я поехал туда, взяв с собой розановских, мы прочесали на коленях каждый метр, надеясь найти хоть что-то, что принадлежало тебе, хоть мелочь какую-то… Розан осмотрел джип, вернее, то, что от него осталось, и увидел подрезанные тормозные шланги. Сделано было грамотно, они разлетелись при резком торможении – о твоей любви к быстрой езде знает весь город. Вас подсекли, и джип закрутило, ведь так?

– Я этого не помню, помню только, как с эстакады вниз летели, – спокойно отозвалась Марина, беря новую сигарету.

– Ну, вот. Мы искали вас с Рэмбо уже неделю, когда мне позвонили и сказали, что ты жива и еще относительно здорова. И что от меня требуется подпись на бумагах о переуступке права собственности на твои клубы банку Дроздецкого. Я отказался, ведь прав на них у меня нет. Тогда мне прислали фотографию – ты лежала на кровати в наручниках, в вене торчал шприц… Я голову потерял, мы с Розаном все наркопритоны обшарили, куда только не ездили – все зря, не было тебя нигде. А мне продолжали звонить и угрожать, что доза твоя растет, что с каждым днем тебя все труднее будет вернуть и вылечить. И тогда я решил: а хрен с ними, с этими клубами, у меня нет никого дороже тебя. Что такое кабаки в сравнении с тем, что я терял? Розан подписал бумаги, как твой заместитель, а я выдвинул условие, что отдам их, во-первых, только после того, как увижу тебя, а, во-вторых, только лично в руки Воркуте. Они согласились. Знаешь, что я вспомнил после того, как вышел из этого дома после встречи с тобой? Твои же слова о том, что нужно уметь запудрить мозги врагу так, чтобы он не полез обшаривать твои карманы.

– Ты явился к Воркуте, надев мое эротическое белье, чертов извращенец? – с улыбкой поинтересовалась Коваль, не в силах даже представить подобное.

– А ты не смейся, детка, – попросил Егор. – Я прихватил его с собой, красное с перьями, помнишь? Когда охрана впускала меня, я выронил стринги из кармана, и эти жлобы заржали: мол, пока Коваль в отключке валяется, Малыш попер по проституткам. Этих секунд веселья розановским как раз хватило, чтобы тихо перебить всех. Остальное ты видела.

– А если бы они не клюнули?

– Детка, не забывай, я неплохо владею руками – уложить пару охранников мне и так труда бы не составило.

Марина откинулась на спинку стула и захохотала так, что на них стали оборачиваться.