Черная Вдова. Красная метка

Мститель. Агент. Убийца.

Несмотря на то, что Ава не видела ее с тех пор, как была ребенком, это лицо она хорошо запомнила. Огонь, смерть и разрушения впечатали его в память девочки. В памяти Авы это лицо умело одним взглядом рушить стены – ведь стены тогда действительно рушились.

Внушающее ужас, но прекрасное лицо.

Такие черты нельзя выбросить из головы, невозможно забыть, особенно маленькой девочке. Ничто в мире не могло их затмить.

Лицо Наташи Романофф сочетало противоположности: мягкие изгибы и жесткие линии, резкие, и в то же время мягкие черты. Темные холодные глаза, полные губы. Это казалось ироничным, но лицо Наташи по форме напоминало сердце: скулы были настолько ярко выраженными, что едва не отбрасывали тень. Не просто сердце, – подумала Ава. – Жестокое сердце.

Наташа стояла молча.

– Что, обзавелась новым гаджетом? – спросила, наконец, Ава. И отвернулась.

– Вроде того, – ответила Наташа. Она пожала плечами. – Ты же знаешь, как говорят. Если можешь что-то себе представить, значит, у ЩИТа есть для этого специальное приложение или гаджет, да?

Ни одна из девушек не засмеялась.

Ава не хотела доставлять своей похитительнице – а ведь она похитила меня, разве нет? – удовольствие и демонстрировать, как сильно она шокирована. Поэтому сказала твердым голосом:

– Ты так и не пришла.

– Верно, – спокойно сказала Наташа. Она снова надела очки и поправила кепку, хотя поблизости не было никого, кто мог бы ее увидеть. Она оставила свое настоящее лицо, но Ава, даже не будучи шпионкой, понимала, что эта женщина предпочитает всегда оставаться в тени.

Ава опустилась на теплый асфальт крыши, прислонившись спиной к парапету. Прошла целая минута, прежде чем она снова заговорила.

– Ты сказала, что придешь, но так и не пришла. Ты сдала меня в ЩИТ, оставила гнить среди американцев.

– В некоторых кругах это называют воспитанием.

– Я писала тебе. Я ходила в украинское посольство, пыталась воспользоваться твоей дурацкой бумажкой с часами. От меня все отворачивались. Надо мной смеялись.

– Знаю. Как ты думаешь, кто попросил их об этом? – На лице Наташи не мелькнуло и тени сожаления.

– Но я никого не знала. Я была одна. Всем было плевать. Это все равно что бросить меня умирать.

– Но ты не умерла, верно?

– Я? Нет, я не умерла. Но не благодаря тебе. Я научилась полагаться только на себя.

– Вот именно, – Наташа пожала плечами. – Можешь не благодарить.

Ава не ответила.

Наташа села рядом с ней.

– Типичные проблемы русской девочки. – Она прислонилась спиной к стене. – Знаю, ты злишься. Можешь злиться, сколько захочешь. Неважно, что ты чувствуешь, но мы должны убираться отсюда. Я ясно выражаюсь?

– С чего я вдруг должна тебя слушаться?

– С того, что мне можно доверять.

– С ума сошла? Как раз тебе-то я и не могу доверять. Ты сама научила меня не доверять тебе.

– Я научила тебя не доверять никому, – поправила Наташа. – Это должен знать каждый. Особенно девочка. – В ее голосе было не меньше упрямства, чем у Авы в голове.

– Значит, теперь я должна поблагодарить тебя за урок и идти своей дорогой.

– Все изменилось. Теперь тебе придется меня слушаться. Теперь у тебя нет выбора.

– Это Америка. Выбор есть у всех, сестра.

– У тебя – нет. – Наташа нахмурилась, и на долю секунды на ее лице отразились слишком человеческие для знаменитой Черной Вдовы чувства. – Все изменилось сегодня в шесть пятнадцать утра, когда сотрудники таможни заметили пассажира, прилетевшего на рейсе из Манилы. Он направлялся в Ньюарк через Панама-Сити.

– Панама – что? Зачем?

Наташа вздохнула.

– Затем, что в Панама-Сити находится любимый аэропорт современных картелей. А государство всерьез взялось за отмывание «кровавых» денег.

Ава запуталась.

– И какое отношение все это имеет ко мне?

– Лишь такое, что у этого пассажира, по всей видимости, было при себе более двух сотен пачек русских сигарет «Беломорканал», а это, хотя ты наверняка не знаешь, максимально допустимое количество ввозимых Импортных брендов, установленное таможней Панама- Сити. – Наташа покачала головой. – Гадость.

– Папиросы? – Все это казалось Аве бессмыслицей.

– Дело не только в них. «Беломорканал» – это старый московский бренд, и, судя по всему, прибыл этот пассажир как раз из Москвы. – Наташа посмотрела Аве прямо в глаза. – Где оказался после трехчасового рейса на поезде из Одессы.

Ава застыла.

– После этого с таможни последовал еще один, скажем так, менее официальный сигнал. В результате чего один человек из числа наших неизвестных друзей, не значащихся ни в одном списке, пробил кое-какой незарегистрированный номер. А за этим, в свою очередь, последовало одно-единственное сообщение по засекреченной линии. – Наташа пожала плечами. – И вот я здесь.

– О чем ты? – Ава едва могла вздохнуть.

– Иван Сомодоров не умер, Ава. Он сейчас не в аду, где ему самое место. Он в Нью-Джерси.

Слова обрушились тяжелым молотом. Аву словно с размаху ударили по лицу. Она думала, что забыла это имя, но это было не так. Конечно же, она не забыла. Если бы она только могла забыть.