Черная вдова. Ученица Аль Капоне

– Вы хотите увидеть мужа, Марина Викторовна? – спросил он тихо, по-прежнему глядя в бумаги на столе.

– Я могу отдать за это все.

– Подождите пять минут, хорошо? Правда, это всего на несколько минут и при мне, к сожалению, но ведь лучше, чем ничего?

Как он мог спрашивать? Она готова была встретиться с Егором перед отрядом ОМОНа, а не то, что при этом душевном парне!

Следователь позвонил куда-то и распорядился провести к нему в кабинет Егора, ждущего в машине.

– Не смотрите так на меня, Марина Викторовна. Я отлично знаю вашего мужа, он друг моего отца. Он приехал ко мне сразу, как только узнал, что вести ваше дело буду я. Рассказал мне все то же, что и вы, умолчав только о том, как вас… Но об этом и не мог он мне сказать, я понимаю – это касается вас лично, только вы вправе говорить об этом. Постараюсь помочь вам, чем смогу, ведь и сам вижу, как торчат из этого дела всякие огрехи.

На пороге кабинета появился муж – такой родной, любимый и желанный, что Коваль не выдержала и, уронив голову на стол, заплакала.

– Девочка моя, ну, что ты? – бросился к ней Егор. – Не плачь, малышка, все будет хорошо, потерпи немного, ладно? Миша поможет, он обещал, не плачь, моя родная, не надо.

Он гладил ее вздрагивающие плечи, целовал руки и заплаканное лицо. Следователь встал из-за стола и встал лицом к окну, не мешая.

– Детка моя любимая, я разберусь с этим делом и заберу тебя домой. А пока ты должна побыть здесь, так надо, так Розан велел, – шептал Егор на ухо. – Еще пару дней потерпи, сможешь?

– Попробую, – пробормотала Марина, прижавшись к мужу и вдыхая знакомый аромат туалетной воды. – Только пусть меня покрепче запирают, а то ночью ко мне какой-то ханурик забрел…

Тут раздался смех Перевозникова:

– Простите, ради Бога, просто вспомнил, как он выглядел утром после визита к вам… Егор, у тебя не жена, а катастрофа – она ему нос сломала, зубы выбила и в пах так засадила, что он еле до машины скорой помощи доковылял.

– Она еще не то может! – отозвался Егор. – Это самая жестокая женщина из всех живущих, уж поверь мне! Поэтому, если бы она решила убить меня, то, во-первых, сделала бы это сама, не поручая кому-то, во-вторых, надела бы самое эротичное белье, чтобы подразнить напоследок, ну, и в третьих, меня бы уже не было в живых. Моя жена все всегда делает эффектно и мастерски.

– Малышев, ты ненормальный! Кто говорит такое следователю? – возмутилась Марина, заглядывая в его смеющиеся глаза.

– А ты стерва, и он тоже это понял! – парировал муж, целуя ее в губы.

– Егор… пора уже, – нерешительно напомнил Михаил.

– Да, Мишаня, сейчас.

Но Коваль вцепилась в свитер Егора мертвой хваткой и рыдала в голос.

– Детка моя, успокойся, это всего на пару дней, – снова уговаривал муж, прижимая ее к себе. – Так нужно, чтобы с тобой ничего не случилось, моя красавица. Прошу тебя, не плачь, не рви мне сердце.

– Не бросай меня здесь, я без тебя умираю, – плакала Марина. – Прошу, прошу тебя – возьми меня с собой, я буду делать все, что ты скажешь мне, только увези меня домой…

– Девочка моя, я заберу тебя сразу, как будет можно, слово даю. Но сейчас ты должна остаться. Мы подведем человека, если я не уйду отсюда, ведь ты не хочешь этого, правда? – он втолковывал ей это так, словно она маленький ребенок, который никак не желает оставаться в детсаду. Марина послушно кивала, соглашаясь и успокаиваясь понемногу.

Егор ушел раньше, чем ее забрал конвой, она сама настояла на этом – не хотела, чтобы он увидел, как его жену выводят из кабинета с завернутыми за спину руками. В камере легла на нары и закрыла глаза. Оставалось только ждать и спать, мечтая о джакузи, полной пузырьков и пены, о чистой постели с шелковыми простынями и о жадных руках мужа, находящих применение расслабленному водой телу.

Два дня превратились в три, пять, неделю… Марина впала в депрессию, не понимая, что случилось, почему она до сих пор здесь. Ее никто не беспокоил, зато сигареты приносили регулярно, причем дорогие, тонкие, какие она обычно курила, а не абы что. Она вся пропахла тюремным запахом, он сводил с ума, казалось, что других запахов не бывает в природе. «Где мои любимые духи, ау?» – часто думала Коваль, с отвращением надевая по утрам свитер, впитавший в себя этот смрад.

На двенадцатый день двери камеры открылись, и конвоир сказал:

– Коваль, с вещами на выход.

– Куда меня? – спросила Марина, натягивая сапоги и накидывая шубу.

– На свободу с чистой совестью! – засмеялся он.

Она летела по коридорам СИЗО, не разбирая дороги, как на крыльях. Расписавшись в каких-то бумагах и получив назад свой мобильный, толкнула дверь на улицу и замерла – ее встречали пацаны, заставив всю улицу своими джипами и иномарками, а у крыльца стоял Егор с огромным букетом желтых хризантем. Увидев жену, он бросил букет Розану и раскинул руки. Коваль с визгом побежала к нему и повисла на шее, болтая ногами. Он обхватил ее и закружил, целуя в губы. Пацаны дружно засвистели, заорали – короче, дурдом у стен СИЗО.

– Домой! – заорала Марина во все горло. – А вечером – все в «Шар» с телками и кем хотите!