Черная ведьма в Академии драконов

Дракоша пристыженно смолк. А вот когда достигла лаза, возникли проблемы. Я туда не помещалась. И это несмотря на мои субтильные габариты.

Творить чары, болтаясь на высоте, было жутко неудобно. Но я все же попыталась. Увы, башня оказалась под защитой от адептской волшбы… Видимо, я не первая ее штурмовала. А потом пришла идея. Если я не могу изменить ее, то почему бы не попробовать изменить себя?

Нужно-то всего ничего: чуть убрать у себя. Да и то не везде. Выдохнула и настроилась уже на собственное тело, когда решила еще раз попробовать ввинтиться в бойницу. Пожелала удачи одной невезучей темной ведьме, и… каким-то чудом я влезла в стрельчатое узкое окно.

Ободрала локти, колени, содрала кожу на скуле и окончательно разорвала подол платья, зато оказалась внутри башни. Руки дрожали, есть хотелось до зверства, но я все же вернулась на три витка лестницы выше, отперла засов и забрала со смотровой площадки свои вещи.

А потом пошла грабить. Увы, столовая была уже закрыта, потому моей целью стал Корнелиус. Кажется, он обитал в третьем мужском общежитии. До закрытия оного был еще один удара колокола, но все же следовало поспешить.

То, как я появилась на пороге комнаты друга, которую он делил с соседом, – отдельная сага. Достаточно сказать, что от меня, как от чумы, шарахались адепты, пока я разыскивала апартаменты Кора. Когда я потребовала меня накормить, друг, мягко говоря, был ошарашен. Но, к его чести, не пожалел для меня полпирога. Я вмиг умяла еду и жалобно воззрилась на своего спасителя от голодной мученической смерти, прося добавки.

– Ви, да чтоб тебя! Нельзя смотреть на мужчину такими жалобными глазами. Особенно когда на твоем лице за слоем грязи и пыли видны одни глаза.

– Нельзя, потому что ты проникаешься ко мне огромным сочувствием? – с надеждой вопросила я.

– Нет, потому что я начинаю тебя бояться. Такое ощущение, что ты сейчас готова съесть меня самого.

Я шмыгнула носом.

– Ладно, сиди, если придет мой сосед…

– Не смотреть на него?

– Послать куда подальше. А лучше вообще покусать. Я опять за этим блохастым всю комнату убирал. Столько шерсти от какой-то шавки-переростка…

– А я смотрю, теплые у вас отношения…

– Ага, прям хоть носки на зиму вяжи, – поддакнул Кор и утопал за провизией.

Вернулся он быстро, а потом с видом исследователя наблюдал, как я уминаю вернейшее приворотное средство всех времен и народов – наваристый борщ.

Когда тарелка оказалась пуста, Кор подпер подбородок кулаком и, задумчиво глядя на меня, выдал:

– Знаешь, Ви, теперь я точно уверен, что дружбой можно нажить себе состояние, – протянул адепт. – Предынфарктное, шока и депрессии…

Я заинтересованно уставилась на светлого мага, который мыслил прямо-таки по-черному.

– Это еще почему?

– А представь, что ты тихо-мирно собирался пойти к друзьям, и вдруг на пороге возникает что-то пыльное, грязное и страшное, больше всего напоминающее пронафталиненную смерть или весьма наглое умертвие, и требует его накормить… Это шок. А когда я узнал в этой нежити тебя… Ну и последней каплей стала битва за борщ. Ты хоть знаешь, что я его у Мейнса спер? Ради тебя, заметь.

– А откуда он у него?

– Так все знают, что он не ходит в столовую. Договорился, и ему еду в комнату приносят, как аристократу прямо.

– Ну, этот чернявый покруче многих аристократов будет, – честно признала я.

И тут с порога донеслось:

– Отрадно слышать столь высокое мнение обо мне поедательницы моего же ужина.

– Да она вообще прекрасная жрица, – ошарашенно поддакнул друг, сдавая меня с потрохами.

И что-то мне подсказывало, что Кор имел в виду не мою красоту и приверженность к культу светлых.

– Просто у меня был стресс. – Я обиженно шмыгнула носом, разыгрывая оскорбленную невинность.

Уперла кулак, в котором была зажата ложка, в подбородок и уставилась на Урилла с укором: дескать, для такой замечательной меня и пожалеть пару капель какого-то овощного компота…

– Борщ снимает пресс, а не стресс, – назидательно выдал Урилл в своей излюбленной манере скрытой издевки, но потом все же не удержался и добавил: – Хотя… Я всегда думал, что девушки стремятся если не улучшить, то хотя бы сберечь фигуру. А для этого главное – вовремя закрыть рот. Впрочем, чтобы сберечь хорошие отношения, а порою и жизнь, нужно то же самое…

Я хмыкнула. Чернявый не иначе вытравил свое чувство такта, как иные бородавку кислотой, раз и навсегда. Но и у черной ведьмы совесть – не орган, чтобы болеть. Я беззастенчиво взглянула на брюнета.

– Да, я понимаю, расставание – это всегда больно, особенно если оно – с вкусным ужином… Но, поверь мне, борщ не стоил тех душевных трепыханий, какие ты тут мне пытаешься изобразить. Он был… так себе. – Я скривилась, а потом с видом великого одолжения добавила: – Впрочем, если у тебя есть еще что-то такое же отвратное по вкусу, я, так и быть, соблаговолю это употребить, чтобы избавить тебя от отравления.

Кор весь наш милый диалог стоял рядом со мной и пытался притвориться гипсовой статуей. В смысле побледнел до цвета снега и, кажется, перестал дышать.