Черная ведьма в Академии драконов

К слову, о последних… Девицы, перемыв косточки белокурой красотке, плавно перешли на мужской состав команды турнира. И тут девичьи мнения разошлись: одной нравился брюнет Икстли, другой – пепельноволосый Гард. По поводу Урилла обе сошлись, что такой язвы еще свет не видывал, а Вронг успел отметиться в ухажерах (и не только) у обеих.

– Вот бы на балу тысячи масок, что будет сразу после турнира, потанцевать с Хеймом. – Обладательница сопрано, что так любила восклицать, сейчас обошлась без патетики. Наоборот, ее фраза была мечтательной и тихой.

– А как ты поймешь, что это именно Икстли? – вернула ее с небес более приземленная собеседница.

– Ну, тяжело его с кем-то спутать. Пусть все будут в личинах, но все же… Мне сердце подскажет.

– Ага, и следилка-паучок, которую ты уже вторую неделю мастеришь.

– И это говорит та, что спит и видит, как захомутать Бьерна? – фыркнула обладательница сопрано.

– А что Гардрик? – тут же возмутилась поклонница дракона. – Он хотя бы не отмороженная селедка, как Икстли. Гард горячий, сочный, опасный…

«Прямо как пирожок из кошатины у торговки на рынке», – мысленно завершила я поток эпитетов обожательницы пепельного ящера. Та же, ничего не подозревая, продолжала:

– По слухам, Гард сейчас живет в общежитии, так что…

– По тем же слухам, он уже пятерых голых девиц из своей комнаты выставил. И это только за сегодня! А еще ночь не наступила.

– Ерунда! – оптимистично заявила та, что вознамерилась составить драконье счастье. Жаль только, что сам Гард об этом пока не знал. Но да я портить ему сюрприз не собираюсь.

Стоя под слабыми струями душа, я начала подмерзать, а эти две сплетницы никак не могли наговориться. Переступила голыми ногами по деревянной решетке. Мокрые волосы прилипли к плечам, захотелось завернуться в полотенце, но… как выйти? Мало того что эти две сплетницы поймут, что их подслушивали, так еще у меня и эликсир с уродреей остался вместе с вещами. Да и дракоша… Последний, словно почуяв, что запахло очередной аферой, поспешил скрыться. Залез на шею и уже там, превратившись в татуировку, пополз по коже. Остановился меж лопаток и затих, словно его и не было вовсе.

Сообразив, что девицы истинного моего лица ни разу в академии не видели и больше не увидят, я решила, что стоит наплевать на все и явить-таки себя миру. И пусть этот мир – лишь душевая. В этот самый момент раздался скрип кранов, и полилась вода. Похоже, девицы наконец-то добрались до того, зачем, собственно, и пришли.

Я тихо вышла из своей кабинки и, быстро одевшись и умыв лицо эликсиром, поспешила вон.

Как оказалось, под душем я пробыла изрядно. В комнате сестры Винсон уже мирно спали, каждая повернувшись лицом к стене. Идиллия. Жаль только, что мне еще рано ложиться. Подготовка к турниру – это хоть и хорошо: свежий воздух, физические нагрузки… Но учебы никто не отменял, в частности задания по теории полевого целительства.

С оной дисциплиной я была, мягко говоря, не в ладах. Ну не умеют ведьмы работать со светлыми нитями ауры при лечении. Если что порезать там, когда оперируешь, нашинковать кого ядом – это всегда пожалуйста, а облегчать страдания – такому противилась сама моя темная суть. Но я упорно до полуночи учила заклинания остановки крови и восстановления жизненных сил. Хотя прекрасно понимала, что в реальности я скорее ими убью пострадавшего, чем спасу.

Поэтому на занятиях я честно творила заклинания как положено, а когда магесса Белладонна Строхрис отворачивалась, быстренько либо «убивала» фантом, чтобы тот не мучился, либо нагло использовала темную магию и развеивала ее следы до того, как преподавательница успевала заметить, что я мухлюю.

Кстати, именно по той причине, что мой организм противился белой магии целительства, я старалась избегать посещений лечебницы: местные восстанавливающие отвары вполне могли загнать одну темную ведьму в гроб.

Когда за окном колокол ударил в третий раз, я поняла: нужно ложиться спать. Этот день был настолько длинным, что я устала от всего, даже от самой себя. Возникло желание превратиться в кого-нибудь другого, хотя бы на пару недель, но лучше – навечно.

Но увы. Как-то моя тетка, говоря о том, что такое настоящая усталость, привела пример из собственной богатой биографии. Она, тогда еще в самом расцвете своей ведьминской красоты и силы, пришла под утро с шабаша. А на кровати в спальне ее ждал обнаженный красавец с совершенным телом и явным желанием, которое читалось не только в его голубых глаз. Так вот, тетка разделась, подошла к нему и, вместо того чтобы предаться разврату, сбросила его с кровати и легла спать!

Вот и у меня сейчас было точно такое же состояние. Только молодого голубоглазого любовника не было. Зато был лазурный дракон, который тоже развалился на покрывале. Надо ли говорить, что с ним я поступила точно так же, как тетя со своим любовником?