Чёрная Вуаль

Я был поражён поступком и словам Лавьен, всего одной фразой она обратила моё тело в камень, а душу в густой туман, окутавший мой вдумчивый разум. Не знаю, сколько я просидел в кресле без движения, возможно больше десяти минут, но вырваться из объятий приятных мыслей меня подтолкнуло то, чего я до конца не понимаю. Почему женщина, которая не только ни в чём не нуждалась, но и принадлежала семье с безупречной репутацией, так испугалась простого, вежливого предложения молодого человека проводить её? Это показалось мне странным, но что-то подсказывало, что этот визит вежливости был хорошо отрепетированным спектаклем. Но какова была его цель? Единственной причиной, приходившей на ум, был мистер Нотиннес. Неужели он настолько стал зависеть от дел моего отца, что способен использовать свою семью ради его расположения? Я могу ошибаться, но внутренний голос ещё ни разу меня не обманул, но мне всё равно не понятен смысл, разыгранного передо мной спектакля. Более того, в вопросе партнёрства между моим отцом и мистером Нотиннесом от меня не зависело ровным счётом ничего, а значит моё благоволение ничего не изменит. В конечном итоге я попросту выбросил эту мысль из головы, теперь в ней была лишь Лавьен, и грёзы о ней заставляли мою голову идти кругом.

Мне хотелось переодеться и провести, как я уже решил, последний день своей мнимой болезни в кровати. Но только я встал, как в дверь постучались, и я услышал голос Эдды:

– Юный сэр, могу я войти?

Ох уж этот «юный», видимо даже в шестьдесят лет я останусь для Эдды ветреным мальчишкой. Эдда стала мне второй мамой, потому что свою первую и настоящую мать я совсем не знал. Единственное что я могу поведать о той женщине – она умерла, подарив мне жизнь. Я не могу сказать, что скучаю по ней, даже отец никогда о ней не говорил, и это не удивительно, ведь он из тех людей, чьи чувства и эмоции всегда хранились под надёжным замком делового и серьезного характера. Эдда же, можно сказать, член нашей семьи. Никто не подозревал, как в доме Мастерсонов хозяева относятся к прислуге, пусть даже и к Эдде, которая понимала не меньше нашего, как ей следует себя вести в присутствии гостей. Эдда удивительный человек, и я мог бы многое о ней рассказать, а её забота стала для нас неотъемлемой частью домашней атмосферы. Но привести в мою комнату её могло только одно – желание обсудить приход гостей, в особенности моё знакомство с юными особами, а я старался не лишать женщину этой маленькой радости.

– Да, входи.

Эдда вошла, и я заметил, как её лицо словно сияло от переполнявшей радости. Мне казалось, что дай этой женщине волю, она сама меня отмоет от пыли бездельничества, приоденет в выглаженный выходной костюм, причешет и надушит парфюмом, а затем лично доставит на дилижансе к дому Нотиннесов. Впрочем, каждый визит гостей, среди которых были дочери влиятельных господ, оказывался для Эдды поводом для излишней старательности. Только в этот раз я был не прочь прямо сейчас отдаться в заботливые руки домоправительницы и быть доставленным прямо к Лавьен в лучшем виде.

– Вы ей очень понравились, я это сразу поняла. Какая же она красивая, а вы… Надо было настоять и усадить их за стол.

– Боюсь, у них были срочные дела.

Я неспроста утаил правду от Эдды. Мне не хотелось, чтобы она видела во мне те вспыхнувшие чувства к Лавьен. Возможно, я бы и рассказал ей обо всём, вот только Эдда, подхваченная волной нахлынувшего на неё счастья, не удержится и сразу же поделится радостью с остальной прислугой, а этого допускать было нельзя. Один раз болтливые языки меня уже женили на чьей-то дочери, и того мне хватило. Но важнее было другое – репутация отца, а он точно содрал бы с меня шкуру, если бы я поступил, как он говорит: «поспешно и опрометчиво».

– Юный сэр! Я вас знаю, вы могли бы быть понастойчивей и, хотя бы попытаться убедить их переменить свои планы. – Эдда замолчала и протяжно выдохнула, таким образом стараясь взять себя в руки. – Как вы себя чувствуете?

Чувствовал я себя прекрасно и даже лучше. Не было слов, описывающих полноту моего счастья, по крайней мере, я таких не знал. Но вопрос Эдды заставил меня задуматься, а сколько мне необходимо пробыть больным? Я ведь не могу сегодня же направить письмо о своём визите в дом Нотиннесов, это как минимум покажет моё наплевательское отношение к своему, да и их тоже, здоровью. Хоть я и не корил себя за притворство перед отцом, но моя мнимая болезнь впервые оказалась противоречивой штукой. С одной стороны, я получил в дар визит Лавьен, но теперь вынужден изнемогать от нетерпения.

– Чувствую себя хорошо. Думаю, два-три дня, и я буду на ногах.

– Приятно это слышать, вы очень быстро пошли на поправку, вероятно тому поспособствовал сегодняшний визит. – Эдда, как и всегда, махнула на меня рукой и продолжила уже своим привычным тоном, – да это и не удивительно. Вы молоды и сильны, хотя вам не помешало бы прогуляться и вдохнуть свежесть нового дня.