Черная Жемчужина (СИ)

Молнией пронеслось в голове: «Как навсегда уничтожить Скверну?», «Кто вызвал ее и почему?» Кэйла верила, что спенджагра даст ей ответ — духи, особенно столь могущественные, способные повелевать разумом и сновидениями, знали куда больше их, смертных.

Но она не могла поступить так с Лили. Не могла бросить ее на растерзание Очерненного Пламени.

— Я найду ответы сама, — холодно отозвалась Кэйла. — Мне не нужна твоя помощь.

Спенджагра взвыл от ярости и злости. Бросился на нее, изломав пальцы как когти… и, захрипев, застыл. Все произошло так стремительно, что Кэйла оказалась ошеломлена не меньше. Изо рта Лже-Аннет сбежала струйка крови. Она взглянула вниз — на лезвие меча, сотканного, казалось, из самого света.

— Как ты… посмела…

— Я в мире снов. Здесь я могу убивать, — бросила она, выдергивая светящийся клинок из живота спенджагры.

Тело не упало на пол — оно словно рассыпалось в пыль. Лили с ужасом наблюдала за происходящим.

— Мама? — неуверенно спросила она, готовая разрыдаться при виде крови на мече.

— Это была не твоя мама, малышка, а дух, который притворился ею, чтобы запутать тебя и меня. А настоящая мама ждет тебя там, за пределами сна.

— Хочу к маме, — всхлипнула Лили.

— Дай мне руку, — попросила Кэйла, силой мысли заставляя окровавленный меч исчезнуть.

Лили кивнула и крепко обхватила ее ладонь своей маленькой ладошкой. Алая лента шелковой змеей сползла с запястья и обвила их руки, соединяя друг с другом. Прикрыв глаза, Кэйла велела себе проснуться.

Стены фальшивого дома таяли, обнажая скрытое за ними белое пространство. Свет стал ослепительным, почти невозможным, и, сдавшись, она закрыла глаза. Открыв, обнаружила себя лежащей на кровати. Аннет — настоящая Аннет — бросилась к проснувшейся дочери. А Джеральд прижал Кэйлу к себе так крепко, что она протестующе пискнула.

— Боги, Денизе, как ты меня напугала!

Она чувствовала себя превосходно — даже удивительно, если учесть, что ей довелось пережить в царстве снов. Но признаваться в этом не стала. Только поуютнее устроилась в объятиях паладина, положив голову ему на плечо.

Разве после всего пережитого она не заслужила толику тепла?

Глава тридцатая. Грех или милосердие?

От новой истории про духа и девочку, запертую в собственном сне, Люси осталась в полнейшем восторге. После недолгих колебаний, решив следовать данному самой себе слову, что будет говорить все, как есть, Кэйла рассказала Люси, что главной героине ее истории пришлось убить духа сотканным из света мечом, и тьме пришлось отступить под натиском дара Амерей, ее названной матери. Единственное, о чем она умолчала, так это о той части своего путешествия по миру снов, в котором столкнулась с ней, Люси.

С каждым днем дружба между ними крепла все больше. Время, проведенное с Люси, становилось ее отдушиной, ее спасением в череде похожих друг на друга дней и бесконечных — и абсолютно бесплодных поисках источника Скверны в многочисленных рукописях Архива. Кэйла больше не чувствовала себя здесь одинокой, ненужной никому, даже собственной семье. Теперь у нее были Скотт… и Люси.

Она отчаянно хотела окружить Люси теплом и заботой, которых ей самой в прожитый без мамы год порой так не хватало. Но ей к тому времени уже исполнилось шестнадцать, а каково ребенку, который остался один на один с жестоким и равнодушным миром? Пусть Люси жила не в захудалом приюте, а в центре помощи детям, пусть ее окружали такие чудесные ребята как Элли, Лесли и Кейн… Ничто не могло заменить ей настоящую семью, и Кэйла это понимала. Но понимала и то, что подруга Люси не помешает.

В другой реальности они с Джеральдом продолжали идти по Следу, и Кэйла наконец могла посвятить немного времени обучению. Из-за того, что в колдовстве и призвании Амерей она уже почти сравнялась по силам с самой Денизе, ее выбор пал на стихийную магию.

Последняя, седьмая часть стихийной магии называлась «разрушением». Джеральд настоял на том, чтобы этой ступени Кэйла обучаться не стала — ее заклятия при должной мощи заклинателя могли убить человека, что недопустимо для белой колдуньи.

— Заклинания седьмой ступени слишком непредсказуемы. Прости, но к ним ты еще не готова.

Кэйла не обижалась на Джеральда за его прямоту — напротив, была ему благодарна. Он не старался угождать ей, не боялся перечить и вместе с тем делал все, лишь бы ее защитить. Если он говорил, что седьмая ступень слишком опасна для неопытной стихийницы, значит, так оно и было.

Воздвигнутый между ними барьер, за которым Джеральд привык прятать свои чувства, таял с каждым днем. Они начали все с самого начала: не Денизе, великая белая колдунья, отдавшая свое сердце Эстебану, и влюбленный в нее паладин, а… Кэйла и Джеральд — два человека, которых свела друг с другом насмешница-судьба.