Черная звезда на счастье

Ветви пышных фруктовых деревьев в сезон созревания клонились к самому низу – так, что ей приходилось кое-где даже обходить их или наклоняться, подныривая под гроздья плодов тхайи, чтобы пройти по аллее. Тонкие фиолетовые брови на красивом загорелом лице нахмурились, когда горианка остановилась перед веткой, сломанной под собственной тяжестью. С ее губ сорвалось тихое восклицание с интонацией досады. Стоило ей уехать всего на месяц, как сады остались без должного ухода. Жаль, но управляющего придется уволить, подумала она, принимая решение, как всегда, быстро. Впрочем, тут и думать было особо не о чем: находись этот человек на своем месте, он не позволил бы себе относиться к работе спустя рукава. Увольнение, возможно, пойдет ему на пользу. А садам - так точно.

Пройдя центральную аллею до конца, молодая женщина свернула на дорожку, ведущую к крыльцу дому, который располагался на небольшом отдалении. Юбка ее линоса, сзади удлиненного по последней моде, развевалась на ветру, то внезапно открывая стройные ноги, то прилипая к ним тончайшей шелковой пеленой. Шеттая в последние годы полюбила хорошо одеваться, и ей нравилось, как мужчины смотрят на ее фигуру в кокетливых одеяниях. Даже случайная встреча с кем-то не могла застать ее одетой кое-как. И, конечно, не случилось этого и в тот день, хотя гость пришел безо всякого предупреждения.

Уже издалека заметив громадную мужскую фигуру в военных темных брюках и ослепительно белой рубашке, она широко улыбнулась и слегка ускорила шаг. Какое-то время он не двигался, явно любуясь ею, с видимым удовольствием наблюдая за ее приближением своими пронзительными раскосыми глазами – а потом пробежал пару десятков метров навстречу, подхватывая на руки, закружив, пока она не засмеялась, шлепая ладонями по плечам:

- Хватит, хватит… у меня голова кружится!

Но он не отказал себе в удовольствии еще поозорничать и приподнял ее на вытянутых руках, словно ребенка, чтобы потом крепко прижать к себе и звонко расцеловать в обе щеки. А потом снова прижаться и глубоко вздохнуть, зарываясь носом в волосы.

- Так долго не приезжал, - тихо, с легким упреком, прошептала она, гладя по непривычно гладкой, лысой голове. – Волосы сбрил зачем-то...

- Вот, приехал. Зато на целую неделю, мам, - с оправдывающейся интонацией в голосе сказал Тхорн эс-Зарка и поставил Шеттаю на Землю. – А волосы для турнира сбрил.

- Это какого еще турнира?

Красивое женское лицо слегка вытянулось, а в глазах появилась тревога. Тхорн едва удержался от смешка: после того, как шестьдесят лет назад он схлопотал перелом ноги на одном из турниров, она считала их чрезвычайно опасными и боялась его участия в соревнованиях больше, чем боевых вылазок на другие планеты.

- Службы охраны. Ничего особенного.

- Господи, а это-то что? – осведомилась Шеттая, разглядывая его теперь лысую голову – с той стороны, где ее украшала черная звезда – эмблема его корабля.

- Просто краска, мам. И она смоется, а волосы отрастут, - с легкой насмешкой сообщил Тхорн.

- Какой-то детский сад, - проворчала она с неисчезающей тревогой, которую он не только видел в глазах, но и прекрасно чувствовал телепатически. – Вот отец увидит – его хватит удар, помяни мое слово.

- А где, кстати, отец? – поинтересовался Тхорн, проходя за матерью в дом.

- Улетел с садовником за инструментами. Они без нас купили все не то. Ты не представляешь, какой тут бардак – всего-то на месяц улетели в отпуск, и, вот, пожалуйста…

Шеттая ворчала, а на Тхорна нахлынуло чувство детского покоя и радости. Он редко бывал у родителей, но когда прилетал, то надолго заряжался этим уютным домашним ощущением. Мама всегда немного поворчит, поволнуется за него, а потом покормит, сядет рядом, и долго-долго будет слушать все, о чем бы он ни рассказывал. А отец сначала будет рассказывать о садах, о сборе урожая и о том, какие бессовестные стали торговцы, которые слишком дешево хотят закупать фрукты, чтобы потом продавать втридорога. А потом вдруг осечется и с еще большей тревогой, чем мать, начнет расспрашивать про его «дела», и обязательно неловко скажет: «ведь опасно-то как» - и глаза спрячет, стыдясь своих переживаний.

Его родители, обычные бескрылые горианцы, уже более ста лет занимались выращиванием фруктов. Они долгое время работали на других людей, и лишь сорок лет назад, когда разбогатевший Тхорн купил им огромный кусок земли под сады и просторный дом, перестали сами заниматься подрезанием деревьев и сбором плодов тхайи. Теперь на них работал управляющий, садовник и с десяток рабочих, а им оставалось лишь руководить, чему Тхорн несказанно радовался, с потаенным восторгом глядя на маму, расхаживающую по саду в красивых платьях и на отца, деловито и уверенно строившего планы по расширению семейного бизнеса.