Чернее черного. Весы Фемиды

С некоторым затруднением он переложил зонт в левую руку, вставил монокль и осмотрел беднягу. Она уже мурлыкала громче и лишь еле слышно мяукнула, когда пальцы коснулись ее плеча. Ну и что с ней теперь делать?

Да, собственно, ничего особенного. Серьезных увечий она не получила, живет, видимо, где-то по соседству, а у животных ее вида, как известно, чрезвычайно развит домашний инстинкт. Кошка между тем сунула голову сначала под пиджак мистера Уипплстоуна, а там и под жилет. Она скребла его лапами по груди. Освободиться от цепкого создания оказалось непросто.

Мистер Уипплстоун опустил свою ношу на тротуар.

— Ступай домой, — велел он.

Кошка смотрела на своего спасителя и словно бы мяукала — разевала рот, показывая розовый язычок, — но ни звука не издавала.

— Нет. — Пожилой джентльмен строго покачал головой. — Домой иди.

Кошка слегка шевельнулась, как будто намереваясь снова вспрыгнуть ему на грудь.

Мистер Уипплстоун повернулся спиной и быстро зашагал по Каприкорн-Мьюз. Почти побежал.

Улочка эта тихая, мощеная, очень пустынная. На ней стоят три гаража, упаковочное агентство, дюжины две маленьких викторианских домиков, крохотное бистро и четыре магазинчика. Приближаясь к одному из них, цветочному, он увидел в боковой витринке отражение Каприкорн-Мьюз и себя самого, шагающего себе же навстречу. А за ним с решительным видом трусила кошка. Кошка мяукала.

Мистер Уипплстоун впал в полную растерянность и уже начал подумывать, не позвонить ли ему в Королевское общество защиты животных, когда прямо за его спиной из гаража вылетел грузовик. Грузовик пронесся мимо, а когда умчался, обнаружилось, что кошка исчезла. Испугалась шума, решил мистер Уипплстоун.

Сразу за цветочным магазином от противоположной стороны улочки уходит влево Каприкорн-Плэйс. Глубоко обеспокоенный мистер Уипплстоун свернул туда.

Приятная улица: узкая, чинная, солнечная и с хорошим видом; если взглянуть налево — верхушки деревьев и купол баронсгейтской базилики. Чугунные ограды палисадничков, а за ними маленькие ухоженные георгианские и викторианские дома. Весенние цветы в ящиках под окнами. И откуда-то доносится запах только что сваренного кофе.

Женщины, приверженные чистоте, отдраивают ступеньки и дверные ручки. Хозяйки с корзинками для покупок отправляются по магазинам. Вот из дома вышел одного с мистером Уипплстоуном возраста багроволицый человек, от которого за версту несет армией. Проехала коляска с важным младенцем, сопровождаемая эскортом из шестилетнего пешехода, женщины, исполняющей роль движущей силы, и большой собаки, — все они с целеустремленным видом направлялись к парку. Привычным маршрутом двигался почтальон.

Есть еще в Лондоне тихие, похожие на каприкорновские улочки, хотя существование их довольно шатко. Населяют их люди среднего класса, отчего, как мистеру Уипплстоуну было известно, к ним принято относиться с некоторым пренебрежением. Впрочем, мистер Уипплстоун и сам принадлежал к этому классу и потому подобных воззрений не разделял. Разумеется, тут редко что-либо происходит, но, с другой стороны, это место никак не назовешь утомительно эксцентричным, чрезмерно живописным или слишком нарядным: место скорее приятное, обладающее качеством, которое мистер Уипплстоун мог определить лишь как «игристость», по аналогии с вином. Он приближался к пабу с вывеской «Лик светила», добропорядочному, лишенному претензий заведению, стоявшему на выходе из Каприкорн-Плэйс к площади, Каприкорн-сквер: простая железная оградка, платаны, травка, одна-две скамейки, во всем чистота и порядок. От паба он повернул направо, направляясь к Каприкорн-Уок.

Навстречу ему державным шагом двигался дородный, черный как смоль джентльмен в превосходном костюме, ведущий на поводке белую афганскую борзую в алом ошейнике.

— Мой дорогой посол! — воскликнул мистер Уипплстоун. — Какая приятная встреча!

— Мистер Уипплстоун! — гулко отозвался посол Нгомбваны. — Очень рад вас видеть. Вы что же, живете в этих краях?

— Нет-нет, просто утренняя прогулка. Я… я, ваше превосходительство, теперь человек свободный.

— Да, конечно. Я слышал. Вас там будет очень не хватать.

— Сомневаюсь. А ваше посольство — совсем забыл — оно где-то здесь, рядом, не так ли?

— В Дворцовых Садах. Я тоже наслаждаюсь с Агманом утренней прогулкой. Хотя, увы, не только с ним. — Черный джентльмен повел изукрашенной золотом тростью по направлению к крупному мужчине, безучастно разглядывавшему платан.

— Увы! — согласился мистер Уипплстоун и, погладив афганца, не без изящества прибавил: — Каторга высокого положения.

— Как мило вы это сказали.

Мистеру Уипплстоуну, который исполнял в Министерстве иностранных дел чрезвычайно щекотливую работу, очень помогало в свое время умение разговаривать с иностранными, в особенности африканскими, чрезвычайными и полномочными представителями.

— Насколько я знаю, ваше превосходительство есть с чем поздравить, — сказал он и тут же разразился обычными в его профессии безглагольными восклицаниями: — Усиление сближения! Новый договор! Мастерское достижение!