Чернее некуда

Подтянутую до сей поры кверху ткань шатра опустили, снаружи поставили констеблей. Освещенный изнутри шатер сиял посреди темного парка, словно надувной шарик в алую и белую полоску. По стенам его двигались, вырастая и пропадая, искаженные тени. Внутри работали эксперты.

В маленькой комнатке, в обычное время служившей кабинетом посольскому кастеляну, Аллейн с Гибсоном пытались добиться от миссис Кокбурн-Монфор хотя бы одного вразумительного ответа.

Визжать она уже перестала, но судя по выражению ее лица, могла в любую минуту начать сызнова. Лицо покрывали полоски туши, рот был приоткрыт, она то и дело дергала себя двумя пальцами за нижнюю губу. Пообок от нее стоял муж, Полковник, держа нелепый в его руках пузырек с нюхательной солью.

Три женщины в лавандовых платьях, шапочках и элегантных передничках рядком сидели вдоль стены, словно дожидаясь, когда их выпустят на стену, чтобы они исполнили какой-нибудь танец субреток. Та, что покрупнее, служила в полиции и носила чин сержанта.

За столом расположился еще один сержант, мужчина и в форме, а на самом столе бочком сидел Аллейн, разглядывая миссис Кокбурн-Монфор. Рядом с ним, ухватив себя за нижнюю челюсть так, словно в ней сосредоточился весь его нуждавшийся в срочном усмирении крутой нрав, возвышался Гибсон.

Аллейн говорил:

— Миссис Кокбурн-Монфор, нам всем ужасно жаль, что приходится приставать к вам с вопросами, но дело действительно не терпит отлагательств. Итак. Я собираюсь повторить, насколько смогу, то, что вы нам, как мне представляется, рассказали, и если я ошибусь, очень вас прошу, очень, прервите меня и укажите ошибку. Договорились?

— Ну же, Крисси, старушка, давай, — встрял ее муж, — побольше мужества, Крисси. Все уже позади. На-ка!

Он протянул жене пузырек, но она, не взглянув, оттолкнула его руку.

— Вы, — продолжал Аллейн, — находились в дамской туалетной. Вы пришли сюда в то время, когда гости переходили из залы в парк, и собирались присоединиться к мужу уже в парке, перед началом концерта. Других гостей в туалетной не было, зато были вот эти леди, горничные. Правильно? Хорошо. Дальше. У вас возникла потребность воспользоваться одной из четырех кабинок, второй слева. Вы еще находились в ней, когда погас свет. Пока, стало быть, я все излагаю верно?

Она кивнула, переводя взгляд с Аллейна на мужа.

— Теперь следующий эпизод. Только постарайтесь изложить его по возможности четко. Что произошло после того, как погас свет?

— Я совершенно не понимаю, что тут произошло. Вернее — почему. Я же вам говорила. Я в самом деле думаю, — миссис Кокбурн-Монфор выдавливала из себя слова, будто зубную пасту из тюбика, — что могла лишиться рассудка. Я была такпотрясена. Думала, что меня убьют. Правда. Хьюги…

— Ради Бога, Крисси, соберись с духом. Никто же тебя не убил. Валяй дальше. Чем быстрей все расскажешь, тем быстрей мы уберемся отсюда.

— Ты такой черствый, — сказала она и повернулась к Аллейну. — Правда? Он очень черствый.

Впрочем, после некоторого количества уговоров она согласилась валять дальше.

— Я была еще там, — сказала она. — В уборной. Правда! Так все неловко вышло. Свет погас, но через окошко наверху снаружи проникали какие-то отблески. Я решила, что они связаны с представлением. Ну, вы знаете. Эти барабаны, танцы. Я знала, что ты будешь сердиться, Хьюги, дожидаясь меня снаружи, потому что концерт уже начался и вообще, но что тут можно было поделать?

— Да все в порядке. Все понимают, что ты съела что-то не то.

— Да, и тут они закончились — танцы и барабанный бой — и… и я тоже закончила и уже собралась выходить, как вдруг дверь распахнулась и ударила меня. Очень сильно. По… по спине. И он меня схватил. За руку. Так грубо. И вышвырнул наружу. Я вся ободрана, дрожу, у меня шок, а вы меня здесь держите. Он меня так швырнул, что я упала. В туалетной. Там было гораздо темней, чем в уборной. Непроглядная тьма. И я лежала там, а снаружи хлопали в ладоши, а потом послышалась музыка и голос. Голос может и чудесный, но мне, лежавшей там, ушибленной, потрясенной, он показался завываньем погибшей души.

— Продолжайте, пожалуйста.

— И тут этот жуткий выстрел. Совсем рядом. Громыхнуло прямо в уборной. А за ним — секунды не прошло — он выскочил наружу и как пнет меня ногой.

— Ногой! Ты хочешь сказать, он намеренно…

— Он об меня споткнулся, — сказала миссис Кокбурн-Монфор. — Чуть не упал, вот и вышло, что пнул. А я решила, что он и меня застрелит. Ну и конечно завизжала. Во весь голос.

— И что?

— И он удрал.

— А потом?

— А потом вбежали вот эти трое, — она показала на горничных. — Рыскали там в темноте и тоже меня пинали. Случайно, конечно.

Трое женщин шевельнулись на своих стульях.

— Откуда они появились?

— Да откуда мне знать! Хотя нет, я знаю, потому что слышала, как хлопнула дверь. Они были в других трех кабинках.

— Все трое?

Аллейн взглянул на женщину-сержанта. Она встала.

— Итак? — спросил он.

— Мы хотели взглянуть на Карбо, сэр, — сказала женщина. — Он был совсем рядом. Пел.

— И, полагаю, вы, все трое, залезли на сиденья.

— Сэр.

— Попозже поговорим. Садитесь.

— Сэр.