Чернее некуда

— Итак. Дело обстоит следующим образом. Я считаю, что ваш муж, входящий в кружок людей, о которых мы с вами вчера говорили, согласился принять участие в задуманном ими покушении на президента Нгомбваны. Думаю, его согласие обусловила питаемая им ненависть к чернокожим вообще и к нгомбванцам в особенности, — Аллейн на миг перевел взгляд на улыбающуюся с фотографии девушку. — Изначально эту ненависть породила случившаяся с вами трагедия, а за последние пять лет она лишь стала острее и глубже.

План покушения был составлен, когда выяснилось, что ваш муж будет одним из лакеев, прислуживающих в шатре. От своих нанимателей он получил детальное описание обязанностей, которые ему предстояло выполнять. Еще более подробную информацию эти люди получили от их агента в посольстве. На этой информации и основывались полученные Чаббом указания. Он когда-то служил в частях командос, что делало его тем более подходящим для выполнения полученного им задания. А задание это сводилось в следующему: после того, как в парке и в шатре погаснет свет, а в доме раздастся выстрел, Чабб должен был разоружить и вывести из строя копьеносца, стоявшего за спиной Президента, вскочить на стул и оказавшимся в его руках копьем убить Президента.

Миссис Чабб мерно качала головой из стороны в сторону, бессмысленно поводя туда-сюда руками.

— Нет? — спросил Аллейн. — Я ошибаюсь? Вы ничего об этом не знали? Ни до, ни после? Но вы ведь знали, что у них возник какой-то замысел, не правда ли? И вы испугались? И потом, когда все уже случилось, вы знали — что-то пошло не так, как было задумано? Верно?

Она прошептала:

— Он не… Он этого не сделал.

— Нет. Ему повезло. Он был… то, что должно было случиться с охранником, случилось с ним самим. Второй лакей попросту вывел его из строя. И то, что произошло после этого, с Чаббом никак не связано.

— Вы не можете ему повредить. Не можете тронуть его.

— Потому-то я и пришел, чтобы поговорить с вами, миссис Чабб. Строго говоря, мы имеем полную возможность предъявить ему обвинение относительно участия в заговоре, а именно — в осуществлении замысла, имевшего целью как минимум нанесение телесных повреждений. Однако нас заботит не заговор, а убийство. Если ваш муж порвет с этими людьми, — а они дурные люди, миссис Чабб, действительно дурные, — и без утайки ответит мне на вопросы, основанные на том, что я вам сейчас рассказал, — полиция, я думаю, не станет предъявлять ему обвинений в попытке убийства или соучастии в заговоре. Не знаю, насколько вы мне верите, но прошу вас, и прошу со всей серьезностью, если вы имеете на него хоть какое-то влияние, заставьте его порвать с ними, не ходить больше на их встречи, и самое главное — не участвовать в действиях, направленных против кого бы то ни было, нгомбванцев, белых, кого угодно. Скажите ему, чтобы он бросил все это, миссис Чабб. Скажите, чтобы бросил немедленно. И чтобы он не наделал при этом каких-либо глупостей, не поднял, расставаясь с ними, лишнего шума. Это было бы хуже всего.

Он уже начал думать, что не добьется от нее никакого ответа, но тут миссис Чабб сморщилась и залилась слезами. Поначалу было практически невозможно понять, что она пытается сказать. Слова слетали с ее губ по частям, вперемешку с рыданиями. Однако в конце концов они стали складываться в относительно осмысленные фразы. Она говорила, что для Чабба случившееся пять лет назад случилось словно бы вчера. Несколько раз она повторила, что он «так и не свыкся с этим», что «он все время молчит, но она-то знает». Что они никогда не говорили об этом, даже в годовщины несчастья — дни, которые были ужасными для них обоих. Что стоит ей самой увидеть чернокожего, как на нее «что-то находит», а уж Чабб-то, как понял ее Аллейн, питает к ним непримиримое отвращение, считает их зверьми. У него уже были из-за этого неприятности. По временам он ведет себя очень странно, особенно когда его мучает головная боль. Доктор велел ему принимать какое-то лекарство.

— То самое, за которым он пошел сегодня в аптеку?

Да, сказала она и добавила, что «эти его друзья» с самого начала были ей не по душе.

Он всегда уклончиво говорил об их встречах, сказала она, и обрывал ее, если она задавала какие-либо вопросы. Она знала, что они задумали что-то дурное. Что назревают какие-то страшные события.

— Они старались растравить его страдания. То, что на него находило, когда он думал о нашей Глен. Я видела это. Но не знала, чего они от него хотят.

После того, что случилось, рассказывала она, Чабб стал немного разговорчивее, жаловался, что из него «сделали дурака». Он выполнил приказ, говорил Чабб, и чего добился? С его-то опытом? Он был очень сердит и все время жаловался на боль в шее.

— Он рассказал вам, что с ним на самом деле случилось?

Нет, ответила миссис Чабб. Он только говорил, что «действовал быстро, по плану», но что его «оголоушили, так что он ничего толком и не сделал».

Аллейн с трудом сдержал восклицание.