Черняев 1984

Только что прослушал в программе «Время» беседу Черненко с Мухаммедом (Йемен). Ну прямо как китайцы в начале 60-х ведем мы себя ведем в дипломатии! Слепы, глухи и глупы. Неужели это Александров с Брутенцем сочиняют такие тупые памятки!!

3 октября 84 г.

Б.Н. вдруг выступил в роли «голубя», сказав мне, что то, что Черненко заявил йеменскому Мухаммеду и что было на IV и в газетах - вчерашний день. Надо, мол, ловить Рейгана на слове и не допускать, чтобы нас обвинили в том, что мы оттолкнули протянутую им руку мира.

Так оно и выглядит в газах общественности. Дубовая позиция Громыко и аккомпанемент нашей пропаганды совсем поставили в тупик «миролюбивую общественность». Мы ведем себя так, будто не видим другого выхода к сохранению мира, как гонка вооружений.

5 октября 84 г.

Вчера позвонил Косолапов. Спрашивает, что ему делать с моим письмом-протестом. Сегодня, мол, редколлегия. Зачитывать?.. Ведь дело все равно необратимое. А, если зачитаю, это вас поставит, как бы это сказать, в «специфическое» положение в редколлегии.

Я в ответ спросил: Замятин знает об этом моем мнении? Он замялся. Потом: да, знает, «когда давал указание, мы с ним говорили о вас. Он знает, что статья Амбарцумова - это ваша рекомендация». Я не стал выводить его на чистую воду, хотя понятно, что он показывал (или зачитывал по телефону) этот мой протест. Не стал я, конечно, выспрашивать, что обо мне говорил Зимянин.

В оправдание своего поведения Косолапов начал было опять говорить, что он лично тоже не согласен с моей оценкой статьи Амбарцумова. Но я отказался вступать в эту нелепую дискуссию. На днях выйдет «Коммунист». Впрочем, Косолапов заверил, что бугаевский разнос подан в ослабленном виде.

Только что вел длительную беседу на Дмитровке с Каштаном и Уолшем (лидеры КП Канады) - об итогах Громыко в Вашингтоне, о перспективах международного Совещания компартий, о британской делегации КП в Москве, о положении в ФКП и т.п. подробно записывали (в апреле у них свой съезд).

6 октября 84 г.

Попался в руки Карамзин. Об Иване Грозном. Такое впечатление, что Сталин хорошо прочитал Карамзина и действовал точно по его схеме - в зверствах. А может быть, такова биологическая логика тиранов. Карамзин заканчивает главы о Грозном: Злопамятна история, народ - не злопамятен. То же самое с народным отношением к Сталину.

Почему не любят и не верят Черненко? Не только же потому, что он не смотрится по IV и задыхается. Он произносит прекрасные, умные, справедливые речи (что перед писателями, что перед народными контролерами). Но все знают, что он вернул Щелокову все регалии и определил его на службу в его же министерство старшим инспектором. Ему не прощают, что Медунов вместо того, чтобы сидеть в тюрьме, живет в Москве на хорошей пенсии. А теперь вот главный московский лихоимец и вор Гришин получил вторую звезду Героя.

Смотрел «Время желаний» с Папановым. Великолепно и мудро, и очень во всем современно сделанный фильм.

Впервые читал стихи Арагона по-французски. Любопытно. Он в свое время был просто просоветским.

Опять обратился к Герцену. Дневник 1842-45 годов. 30-летний человек. Гигантский ум и феноменальная образованность. И опять же - все про нас сегодняшних.

7 октября 84 г.

Был в Царицыне. Смотришь на это великолепие недостроенного замысла и хочется, чтоб это было доделано сейчас, сразу во всеоружии современной техники и возможностей, чтоб внутри все сверкало хрусталем - плафоны и фески, мраморные лестницы и паркет, чтоб это был партнер Третьяковки или Пушкинского музея.

И. впервые я был в Царицыне в 1928 году. Школьная экскурсия первоклассников. Возила нас туда в мае первая моя учительница Надежда Ивановна - из школы на Маросейке, в Петроверигском переулке, куда я до пятого класса ездил на трамвае один каждый день из Марьиной рощи.

Я, видимо, уже был простужен, а мы, помню, еще валялись на траве. Поездом (с паровозом) нас привезли обратно на Курский вокзал, а оттуда я добирался, как и всегда, один. Доехал я до Марьинского рынка, вышел, а идти не могу. В начале бульварчика на Шереметьевской лег на скамейку. Пошел дальше, опять лег. Так еле добрался до дома и упал в объятия бабушки. Температура в этот день перевалила за 40^о. Страшное, по тем временам, крупозное воспаление легких. Чуть не умер. Спас меня рощинский «земский» врач Михаил Иванович Соколов со 2-го проезда (помню белый чеховский домик, где он принимал больных). От этого воспаления пошла у меня астма, которая мучила меня приступами (раз в месяц по два-три дня) до 1960 года, включая войну. Тот же Михаил Иванович предсказал тогда: кончится в 20 лет или в 25. Если нет, то в 40. Если и в 40 не кончится, тогда умрет от астмы. Ровно в 40 лет приступы прекратились. Последний был летом 1960 года. Но последствия этой болезни ощущаю до сих пор.

Вот такие воспоминания у меня с нынешним визитом в Царицыно.

10 октября 84 г.

Позавчера был в гостях у Григория Бакланова. Теперь он уже совклассик. Без него не обходится ни одна официозная обойма наших прозаиков.