Черняев 1984

Умер Устинов. Хоронят обыденно. Видно, не хотят «акцентировать». Загладин рассказал сплетню: Александров слышал разговор своего шефа с кем-то о том, кем можно было бы заменить Тихонова. Черненко «выступил» со статьей в «Коммунисте» № 18, теоретической, предсъездовской. Я пока слышал ее только по радио. Производит впечатление - корреспондирует с его выступлением на ПБ по поводу того, что апрельский Пленум должен будет принять решение о XXVII съезде - ноябре-декабре 1985-го и как к нему готовиться. «Самобытно». Дать делегатам выговориться, против парадности и формализма, «съезд реалистов и новаторов». Статья, действительно, в пафосе реализма. Дай Бог! Но не корреспондирует с личными данными Генсека, это настораживает.

На школьной встрече у Алины по случаю дня рождения покойника Вадьки, я очень отстаивал значение слов, которые будут сказаны на съезде. Это было в субботу вечером, а в пятницу Загладин затащил меня к себе беседовать с Уинцингером (зав. международным отделом ЦК французской соцпартии). Загладин ведет серьезные переговоры с социалистами Франции, а по мне это пустое занятие. Я был раздражен, торопился, поэтому не удержался и порассуждал о пользе подобных визитов, но вежливо, намеками. Переговоры шли по- французски. Я с этим справился, но когда произносил что-то длинное, делал это через переводчика, впрочем, неплохого.

Читаю «Дети Арбата», вторую часть, первую читал два года назад. Говорят, что вмешался Горбачев и будто разрешили печатать в начале 1985 года в «Октябре». Очень сомневаюсь. Сталин у Рыбакова идет как литературный герой, с внутренним монологом, в котором все время контрастирует себя с Лениным. Роман этот - попытка разгадать, что такое Сталин психологически и философски и почему он стал возможен. Но последнее - смесь Достоевского с Медведевым.

Роман большого таланта.

Послесловие к 1984 году.

Это - год становления Горбачева как государственного деятеля общесоюзного и международного масштаба. Еще при больном Андропове на этой необычной для советских верхов фигуре концентрировались надежды социально и физически уставшего, идейно обессмысленного общества, которому опротивели фарисейство, ложь и показуха, давно ставшие характерными приметами режима.

Разочарование, что не Горбачев, а Черненко был избран Генеральным секретарем после смерти Андропова, окончательно убедило в безнадежности и государственной безответственности высшего руководства страны, пораженного маразмом и старческим эгоизмом. Горбачев хорошо воспользовался этим, наращивая свою активность и демонстрируя интеллектуальное и политическое превосходство над «коллегами».

Объективная обстановка благоприятствовала его восхождению. Сгущались краски всеобщего застоя (этот термин употребляется в записях задолго до того, как он стал официально «партийным»). Экономика деградировала. Сельское хозяйство окончательно лишилось способности накормить страну: треть хлеба импортировалось, истощая золотой запас и поглощая большую часть нефтедолларов. Утаиваемый от населения колоссальный государственный долг - в условиях падения мировых цен на нефть - грозил вот-вот финансовым крахом.

Рычаги управления отказывали. Вопиющая картина бездарности, серости и лживости, перерождения обюрократившихся начальников демонстрировались каждый раз при отчетах министров и секретарей обкомов на заседаниях Секретариата ЦК КПСС и в Политбюро.

По роду занятий автора записок ему особенно была видна губительная неадекватность главных персон, ведавших международными делами. Громыко и его замы , Устинов, Пономарев, Русаков, Рахманин. являли собой полную неспособность реагировать на перемены во внешнем мире - на социально-политические последствия НТР в западном обществе, на «мирное наступление Рейгана», на недовольство социалистических союзников своим положением сателлитов, на фактический «уход от нас» и распад большинства звеньев международного коммунистического движения, который начался задолго до того, как мы, КПСС, прекратили оплачивать «братские партии».

«Узбекское дело» во главе с первым секретарем компартии союзной республики Рашидовым обнаружило не только «трансформацию» социалистического порядка в восточную квазидеспотию, но и полный провал национальной политики искоренения ислама с помощью окультуривания на европейско-русский манер и насаждения интернационалистской атеистической идеологии.

Тем не менее, вряд ли можно было найти в СССР человека, который в состоянии был бы предвидеть, что члены ЦК КПСС, а некоторые потом и члены Политбюро, возглавят в бывших советских республиках самодержавные и даже профашистские режимы.