Черничная ведьма, или Все о десертах и любви (СИ)

Прикосновение его ладоней, скользивших по моему телу, сделалось мягким, едва уловимым, почти любовным. Что-то окаменело в душе, заставило живот напрячься и затвердеть: я вспомнила, что мужчина не прикасался ко мне уже много лет. Вдобавок, этим мужчиной был инквизитор, безжалостный убийца — и он вдруг отступил от своей ненависти и спас меня. И лечил сейчас, и верил в то, что я не виновата.

— Пока все, — Саброра провел ладонью по лицу и почти рухнул на соседнюю полку — протянув руку к столику, он взял стакан, в котором по запаху угадывался крепкий кофе, и предложил: — Попробуй повернуться.

Какое там повернуться, я дышала-то через раз! Но все-таки я сделала, как было велено, и с удивлением обнаружила, что тело слушается. Да, было неловко и больно. Да, я сама себе казалась тряпичной куклой, которую набили заново. Но я смогла повернуться на полке — потом опустила ноги и умудрилась сесть.

Жива. Жива.

— Спасибо, — с искренним теплом сказала я. Саброра усмехнулся и отвернулся к окну — там бежали поля да перелески, чудесные пасторальные пейзажи. Ханибрук был далеко. Горожанам хватит сплетен и разговоров, но мы о них не узнаем, вот и слава Богу.

— Пожалуйста. Это лучше, чем ничего, но в Марнахене сходи к врачу. Я тебя наскоро подлатал, пусть посмотрит профессионал.

— Спасибо, — кивнула я. — Схожу, но…

Только сейчас я поняла, что прямо с площади нас поволокли на вокзал. Домой я не заглядывала — а значит, и документы, и деньги, и вещи так и остались там, в моей съемной квартирке. Саброра словно прочел мои мысли, потому что кивнул куда-то в угол купе. Я вздохнула с облегчением, увидев свою сумку — она была набита так туго, что едва не треснула.

— У тебя был обыск по протоколу, — сухо сообщил Саброра, и я подумала, что мое соседство доставляет ему серьезный дискомфорт. — Когда я понял, что ты невиновна, и тебе надо быстро уезжать, то кое-что собрал.

Сжав зубы, я поднялась с полки, проковыляла по купе и потянула сумку за ремень. Откинула клапан — вот и мои документы, вот и банковские книжки, и свинья-копилка, которая стояла на прикроватном столике… Наверно, я никогда не смогу спокойно смотреть на свиней. Саброра усмехнулся, и в его пальцах я увидела свою желтую книжку регистрации.

— Теперь по ряду причин у тебя новый куратор, — произнес он, протягивая мне книжку. Я взяла ее, но раскрывать не стала — просто бросила в сумку. Мелькнуло кружево моего белья, и по позвоночнику словно холодным пальцем провели: инквизитор рылся в моих вещах. Выбирал, что нужно взять.

Я не знала, что об этом думать.

- Вы мне помогаете, — сказала я, не зная, как правильнее обращаться к инквизитору, на «ты» или на «вы». — Почему? Я ведь ведьма.

Саброра усмехнулся, внезапно сделавшись немолодым и усталым.

— Потому что ты невиновна. А я никогда не убивал невиновных.

— Даже ту дочку ведьмы? — сама не знаю, как этот вопрос сорвался у меня с языка. Мне сразу же захотелось зажать рот ладонями, чтобы не сболтнуть очередную глупость. Саброра отвернулся к окну и добавил:

— А еще у тебя все-таки вкусные кексы. Мне хотелось их попробовать еще раз.

До самого вечера мы ехали молча.

Я думала, что засну сразу же, как только голова коснется подушки, но в теле поселилась какая-то странная зудящая бодрость, которая вымела прочь даже мысли о сне. Поезд остановился на какой-то крошечной станции; Саброра вышел и вернулся через четверть часа, внеся с собой запах хорошего табака и газеты. Потом заглядывал проводник, принес еще чаю, предложил ужин — когда принесли тарелки, мы все-таки заговорили: я отметила, что рыба пересушена.

— В твоем заведении готовили лучше? — скептически уточнил Саброра.

— Намного. Все всегда было свежее, только что из озера.

Он задумчиво ковырнул вилкой телапию и произнес:

— Мне все больше кажется, что то удушье у девушки было не из-за салата.

Я неопределенно пожала плечами.

— Думаете, это сделала ведьма, которая подняла парус?

Саброра кивнул.

— Наверняка. Хотела проверить тебя в деле, понять, насколько ты сильна. И отомстить мне, возможно, использовав тебя, — он умолк, но продолжать не требовалось. Я и так поняла, что инквизитору могли мстить за смерть той ведьмы и ее ребенка. Какая-нибудь близкая подруга или родственница.

В определенном смысле ему не повезло. Свои его выкинули в отставку решительным пинком. Ведьмы ненавидели и боялись. Люди испытывали боязливое уважение, на всякий случай предпочитая держаться подальше. Инквизиция это такая организация, чьего пристального внимания вы всячески будете избегать.

Наверняка Саброра одинок. Ни друзей, ни семьи. И жены или любовницы тоже нет. Будь иначе, он не ехал бы сейчас в компании с израненной ведьмой.

— И что мы теперь будем делать? — спросила я и уточнила: — Когда приедем в Марнахен?

— Я там жил в юности, у меня есть дом, — ответил инквизитор, и я хмуро подумала: вот, ему есть, где устроиться, а что делать тем, у кого нет никакого дома? Курортный город, там цены на недвижимость заоблачные. Я вряд ли смогу снять что-то без крыс и тараканов по соседству, не говоря уж о том, чтобы купить.