Черничная ведьма, или Все о десертах и любви (СИ)

— Это, скажем так, моя счастливая ягода, — ответила я, вынимая деньги. — Сколько с меня?

— Нисколько, первая партия в подарок, — обрадовал меня Марун. — Если уж вам так нужна черника, то я буду возить и чернику, — он показал, соединив указательный и большой пальцы, какого размера она будет, и я вопросительно подняла левую бровь: здесь черника вырастала до размеров перепелиного яйца. А какой она, наверно, была сладкой на южном солнце!

- Договорились! — улыбнулась я. — Буду тогда угощать вас своими десертами.

Марун рассмеялся и, с трудом оторвав корзину от пола, протянул ее носильщику.

— Вот это мне нравится, — рассмеялся он. — Вот это по-нашему. Бокор и бокерина всегда смогут договориться.

— Бокерина? — удивленно уточнила я. Марун кивнул и продемонстрировал мне свое запястье, унизанное разноцветными веревочными браслетами с бесчисленным количеством узлов и узелков. От браслетов повеяло чем-то тяжелым и властным, и я вдруг увидела охру, зелень и золото саванны и услышала, как где-то далеко затрубили слоны.

— В наших краях бокорами и бокеринами называют ведьмаков и ведьм, — объяснил Марун. — Я сразу понял, кто вы.

Глава 3

В дом Саброры я вернулась уже вечером, после того, как все приготовила в «Белой цапле» для начала завтрашнего рабочего дня. Лука предложил открыть заведение в одиннадцать — значит, мне предстояло приступить к работе в шесть, чтобы все успеть. Когда я вышла из заведения, то по городу уже бегали мальчишки, раздавая яркие листовки с рекламой столичных десертов в «Белой цапле». Горожане относились к ним весьма скептически, но я знала: это до первой порции дынного мороженого.

Саброра сидел в саду — на его коленях лежала газета, но он не читал: задумчиво чистил сорванный с ветки апельсин и, глядя, как изогнутая рыбка ножа порхает в его пальцах, я невольно представила, как он работал в допросной с такими, как я. Саброра отнесся ко мне с неожиданной добротой, но расслабляться не стоило.

Он был хищником, пусть и в отставке. А я была для него наживкой на крючке, который он забросил, чтобы поймать ведьму, создавшую парус. Такая поимка вполне способна вернуть его обратно в столицу — значит, не надо думать, что он добрее, чем кажется.

— Добрый вечер! — сказала я, стараясь выглядеть спокойной и милой. Саброра удостоил меня тяжелого взгляда, кивнул. Я подумала, что стою перед ним, как провинившаяся ученица перед директором школы — и еще эта картонная коробка, которую не знаешь, куда деть.

— А я нашла работу, — сообщила я, надеясь, что не выгляжу болтливой и назойливой. Бегло посмотрела по сторонам: никого из слуг не было видно, вот и хорошо. — В «Белой цапле», это кафе вниз по улице.

Ноздри Саброры едва заметно дрогнули.

— Я буду очень признателен, — проговорил он нарочито вежливо и холодно, — если ты будешь предупреждать меня о том, куда уходишь и когда вернешься.

Я запоздало подумала, что мне и правда следовало сказать о том, что я отправляюсь на прогулку. Дело не в контроле и не поводке, на который инквизитор хотел меня посадить — хотя он хотел, такова его природа. Дело в ведьме, которая создала парус и может нанести удар в любую минуту.

Возможно, он думал, что я стану спорить. Например, скажу, что я не его вещь, и он не смеет мной командовать, несмотря на то, что спас от народной расправы. Именно так поступали девушки в романах, которые обожала Марлен — но я решила, что это глупо.

Сейчас было не то время, чтобы показывать свою независимость. Которой у меня, к тому же, и не было.

— Да, хорошо, — кивнула я. — Конечно.

Саброра хмуро отделил дольку апельсина и принялся старательно очищать ее от волокон. Я смотрела, как движутся его пальцы, и вдруг подумала: неужели он волновался?

Нет. Быть такого не может. Инквизитор не станет переживать о ведьме.

Но… но в его взгляде была тревога. Он прятал ее глубоко-глубоко — но она все-таки была.

— Я принесла вам кое-что, Энцо, — сказала я и протянула ему свою коробку. — Вот. Это называется «Сладкий бриз», и, в общем, вы первый, кто его попробует. У меня еще не было случая поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, так что… вот.

Я вдруг почувствовала себя неумехой и размазней. Саброра вопросительно посмотрел на меня, небрежно бросил недоеденный апельсин в траву и принял коробку так, словно там была бомба. Но никакой бомбы — просто суфле из манго и питахайи на нежнейшей бисквитной основе, покрытое манговым желе и украшенное кусочком киви, шариком питахайи и кокосовой стружкой. От съедобных цветов я пока решила отказаться. Саброра открыл коробку, заглянул в нее, а потом вновь взглянул на меня и на какое-то мгновение сделался не ледяной статуей, не монстром, которому пришла в голову блажь меня спасти, а настоящим, живым человеком. Он, конечно, сразу загнал эту растерянную радость назад, под корку привычного стылого спокойствия, но я не сомневалась, что видела ее.

— Спасибо, — коротко ответил он. — Лучше нам пойти в столовую, раз уж тут такой пир на весь мир.