Черниговское княжество X–XIII вв.

Хотя историческая география населения и экономики Древней Руси в исследованиях археологов и делает существенные попытки выйти за рамки этапа накопления материала (в изучении заселенности территорий, географии сельского хозяйства и ремесел, торговых связей), важной задачей историко-географического исследования Древней Руси остается изучение сложения государственной территории. Это объясняется не столько наличием и степенью изученности источников, сколько значительностью проблемы, тесно связанной с исследованием становления феодальной формации и образования Древнерусского государства. Проблема истории формирования государственной территории Древней Руси (с учетом существенного отличия этой территории от родоплеменных и этнических областей) была впервые поставлена в советской историографии и возникла в связи с общей задачей изучения образования и развития феодального Древнерусского государства, на основе строго научной методологии. Эта проблема справедливо считается одной из труднейших по конкретному исполнению и самых сложных в теоретическом отношении[2].

«Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим»[3]. Данное определение раскрывает сущность, по выражению В. И. Ленина, «государства в собственном смысле слова». Известно, что «по сравнению со старой родовой организацией государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям… Вторая отличительная черта — учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением… Для содержания этой публичной власти необходимы взносы граждан — налоги»[4]. Исходя из основных положений историко-материалистического учения о государстве, А. Н. Насоновым было дано определение понятия государственной территории, которое можно передать следующим образом. Под государственной территорией в собственном смысле слова понимается разделенная по административному признаку территория, население которой в интересах господствующего класса подчинено публичной власти, имеющей особый аппарат насилия, творящей суд и устанавливающей разного рода поборы-налоги (выделено А. Н. Насоновым)[5]. Рассматривая расширение государственной территории как распространение по населенной территории функций государственного аппарата принуждения (дани и суда), А. Н. Насонов в книге «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства» поставил и в основном разрешил принципиально новую задачу: выяснение процесса сложения государственной территории «Русской земли» и древнерусских княжеств-земель в ходе общественного развития «Древней Руси»[6]. На основании тщательного анализа материала источников А. Н. Насонов показал, что территория Древнерусского государства складывается в результате внутреннего процесса, с развитием нового способа производства и с распадом родо-племенных связей. Она складывается там, где появляется феодализирующаяся знать и как результат классовых противоречий — организация принуждения. Сложение древнерусской государственной территории следует рассматривать как результат борьбы господствующего класса за расширение власти и доходов, что проявляется в распространении из «Русской земли» (политического и территориального ядра Древнерусского государства) княжеской дани и суда (аппарата насилия). Формирование государственной территории закономерно связано с развитием феодального способа производства на Руси и выступает как одно из важных проявлений процесса феодализации[7]. Такой подход к изучаемой проблеме позволил историко-географическому исследованию занять существенное место в изучении социально-экономического развития Древнерусского государства[8].

Важнейшее значение работы А. Н. Насонова состоит в том, что подлинно научный подход к изучаемой теме привел исследователя к рассмотрению государственной территории Руси в процессе ее формирования, что и сделало географию Древней Руси действительно исторической[9]. Буржуазные исследователи занимались преимущественно локализацией летописных географических названий и определением границ княжеств, причем их выводы, их исторические карты были суммарны, вне динамики, как бы вне исторического развития, не учитывалось качественное отличие племенных территорий от государственных, данные X в. использовались для определения территорий XII в. и т. п.