Черника в масле

Вторая половина четверга выдалась кошмарной. Мать Адама и Аарон, отчим, ознакомились с записью разговора в кабинете директора и были в курсе внешней стороны инцидента, который с этой точки зрения производил впечатление катастрофы. К сожалению, они понятия не имели о внутренних мотивах Адама, о полном отсутствии злого умысла в его действиях или о том, сколько трудностей ему пришлось преодолеть в процессе создания приложения, общий уровень его сложности и красоту применённых им программных решений. Печально, что все эти, столь важные для него вещи, оказались банально за гранью понимания людей, которые должны были дать оценку его действиям и вынести наказание. Поэтому разговор происходил по классической схеме общения «слепого с глухим». Плюс, был отягощён тем фактом, что инцидент в том виде, каким его представила запись из кабинета директора, требовал наложения обязательного наказания. Для матери Адама имелся ещё один источник тревоги. Той самой, которая обитает в глубине сердца многих матерей, прошедших через развод или изначально одиноких. Вынужденные тратить большую часть своих усилий на устройство быта, личной жизни, обделяя при этом вниманием своего ребёнка, они потом подспудно ожидают какого-то подвоха, как бы в наказание: «Ах, от моего сына (дочери) сегодня пахло сигаретами (алкоголем)! Наверняка это потому, что я не проводила с ним (с ней) больше времени в младенчестве, не читала правильные книжки, мы не смотрели вместе „Бэмби“ или „Короля-льва“. Вместо этого я вкалывала на двух работах, чтобы накопить на колледж или бежала после смены на встречу с парнем, который показался мне достаточно надёжным и простодушным, чтобы можно было предложить ему разделить со мной часть ответственности за себя, за ребёнка, за наше настоящее и будущее». То есть, то, что было простой житейской ситуацией и требовало принесения определённых разумных жертв в настоящем ради большей уверенности в будущем, впоследствии почему-то трактуется как бомба замедленного действия, которая неизбежно нанесёт ответный удар. И это ожидание приводит к тому, что реакция на естественное взросление подростка и его ошибки иногда оказывается болезненно преувеличенной и совершенно не такой, какой следовало. Увы, очень часто тот, кто нуждается в понимании и поддержке, получает кнут под лозунгом «ради твоего блага». Видимо поэтому мать была инициатором наиболее жёсткого набора наказаний. Аарон пытался по возможности уравновесить ситуацию и смягчить вину Адама, но не потому, что понял его мотивы. Скорее, им двигал давний опыт службы в армии, который говорил, что взыскание не должно быть чрезмерным. При этом он был абсолютно согласен, что проступки не должны оставаться безнаказанными, а если кара всё же превысит тяжесть содеянного – ну что ж, мир несправедлив, а дополнительные трудности закаляют характер. К сожалению он тоже забыл: то, что работает в отношении молодых мужчин и женщин в форме, не всегда годится для мальчиков и девочек, насколько бы взрослыми они не выглядели.

В итоге был сформулирован следующий список санкций. Никаких развлечений, кино и прочих вольностей до конца учебного семестра. Ежедневный отчёт по домашним заданиям и полученным оценкам, максимальная успеваемость, дабы хоть частично спасти средний балл по итогам года. Игровая консоль переезжает под замок в гараж. Игры и всё, что на них отдалённо похоже, искореняются с личного ноутбука Адама. Первоначально мать хотела лишить его и обещанных на летние каникулы денег, на которые он планировал поехать на олимпиаду по программированию, но тут своевременно вмешался Аарон и предложил отложить решение по этому вопросу до окончательных результатов семестра.

Выслушивая этот перечень, Адам всё глубже погружался в себя. К сожалению, внутри он не нашёл ни единого источника утешения. Там царил удушающий сумрак из остатков пережитого страха, убийственного ощущения непоправимости произошедшего, мучительных сомнений в правильности своих действий, робких подозрений, что часть вины лежит всё же на нём. Но самое главное – внутри ещё не закалённой сотнями жизненных неурядиц души плескалась едкая, как кислота, жгучая обида. За то, что никто не попытался его понять, разобраться, разговорить, обнять, в конце концов. Прижать к себе, утешить. Увы, но опыт Адама был крайне скуден, а нехватка навыков общения не позволила ему выплеснуть наружу боль, терзавшую его изнутри. Вместо этого Адам избрал привычный, но абсолютно бессмысленный и вредный вариант – конвертировал боль и обиду в злобу, отступил, забился спиной в привычный тупик, ощетинился и только что не зашипел, как уличный кот. Из этого молчаливого убежища он слушал свой приговор.