Черника в масле

– Я чувствую, что мне надо немного разъяснить предложенные условия. – Катя говорила серьёзно, без обычной полуулыбки в голосе. – Предложение абсолютно честное, реальное и согласовано на уровне верховного командования НАТО. Каждый, кто решит отправиться вместе с пассажирами, будет проходить не как беженец или обычный эмигрант. Нет. Задействуют специальный протокол эвакуации, как для граждан иностранных государств, оказывавших нам содействие в кризисном регионе. Это значит, что никаких фильтрационных лагерей для перемещённых лиц. Будет автоматическое получение вида на жительство в любой стране, входящей в НАТО, на ваш выбор. Упрощённая дальнейшая процедура натурализации и получения гражданства. Обучение по наиболее востребованным специальностям для всех желающих, вне зависимости от возраста. Естественно, за наш счёт. Индивидуальные адаптационные программы – изучение языка, местных условий, правил и традиций. Достойное пособие – нет, не по безработице, а на уровне пенсии ветерана боевых действий. Помощь в трудоустройстве. Короче говоря, полный пакет, который позволит каждому достаточно быстро освоиться и встать на ноги.

Катя замолчала и теперь внимательно рассматривала лица Сергея и Марины. Рустам, как ни странно, на новость не отреагировал, словно знал обо всё заранее. Пастор закончил переводить сказанное Коби, после чего поднял голову.

– Я не знаю, насколько это уместно прозвучит, но, по-моему, каждый из пассажиров, кому вы поможете вернуться домой, сочтёт своим долгом поддержать любого из вас, кто решиться отправится с нами. По крайней мере, двери моего дома в Эберсбахе всегда будут для вас открыты.

– Так, это конечно здорово всё меняет, – в голосе Сергея Новикова звучала явная растерянность. – Но, что если таких желающих не найдётся?

– Двое уже есть.

– Да? И кто?

– Я, – Андрей сказал это будничным тоном, хотя пришлось сделать над собой гигантское усилие, и после произнесённого внутри что-то оборвалось.

Приплыли. Слово не воробей. Назад не повернёшь.

– Так, – Серёга растерялся ещё больше. – А ещё кто?

– Айсылу поедет тоже. – Рустам говорил, как о чём-то обыденном, вроде похода за ягодой.

– Что? Твоя Ася?

– Угу.

– А вы сами?

Татарин пожал плечами.

– Пока ещё не решили.

– Но как же? Вы что, отпустите шестнадцатилетнюю дочь одну?

– Почему одну? Шеф за ней присмотрит.

Андрей утвердительно кивнул.

Марина неуверенно фыркнула и хлопнула ладонью по старым иссохшимся доскам столешницы.

– Серьёзно? Вот так, запросто, отпустите дочь в другую страну? Гузель на это согласна?

– Она первая сказала «да». Нет, а что тут такого? В своё время уезжали в шестнадцать лет в другие города, иногда на другой конец страны, чтобы учиться. Я сам из Сибири в Казань приехал в этом возрасте в техникум поступать. Тем более, что она не одна едет.

– Но почему именно она? Почему не вы все вместе? Или твои младшие?

– Знаешь, Марин, мы для себя пока ещё до конца не решили. Нам, может быть, уже поздно куда-то срываться. Ирада и Лилия ещё совсем мелкие, мы надеемся, что до того времени, как они вырастут, в этой стране уже что-то начнёт меняться к лучшему. Не может же быть такого, чтобы всё время только вниз и вниз. Должно быть где-то дно, после которого дела снова пойдут в гору. А вот Айсылу как раз в том возрасте, когда каждый год имеет значение. Если у неё сейчас появился шанс вырваться куда-то, получить хорошую профессию, построить свою жизнь… Ведь потом… Я не знаю, что будет потом. Никто не знает. Пусть лучше она этот шанс использует.

На этот раз замолчали надолго. Потом Новиков осторожно спросил:

– А ты, шеф? Ты-то сам – почему?

Андрей помолчал, потом провёл ладонью по лицу.

– Ты знаешь, Серёжа… Устал я. Наверное, старею. Мне уже за полтинник перевалило, а я, по сути, толком и не жил в своей жизни. Считай, всё сознательное время провёл под сенью древнего китайского проклятия: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен». Меня как эти перемены ещё в школе захватили, так до сих пор не отпускают. Только крутишься всё время и ждёшь – с какой стороны на этот раз жахнет? Надоело уже выживать. Хочется пожить просто. Спокойно. Пока ещё силы и мозги есть. И желание что-то делать не пропало. Извините, ребята. Вот такой я оказался эгоист.

– Про эгоиста ты точно заметил. Почему только ты и Рустам в курсе?

– Потому что Рустам присутствовал, когда это предложение пришло. Ты в это время спал.

– Но почему сразу-то не сказали? Чего партизанили?

– Не партизанили, а выбирали подходящий момент. Хотя теперь понимаю, что любой момент для такой новости будет «неподходящим». Короче, как получилось – так и сказали. Всё. Теперь вы это знаете. Остальным расскажем, когда выработаем план. С учётом вышесказанного это должен быть максимально надёжный план. Потому что если попадутся пассажиры, то с ними будет отдельный разговор и смутная надежда на благополучный исход. А если сцапают любого из нас, то рудники на солнечной Колыме покажутся самым приятным вариантом. Но даже он мне совсем не нравится. Лично у меня на остаток жизни совершенно иные планы.

***