Чернила и кость

— Он трахал меня так хорошо, что я чувствовала толчки даже на следующий день. Скорее всего, он тоже трахает Эмили. Пока ты сидишь здесь такой грустный и одинокий, я могу почти гарантировать, что она не думает о тебе. Ни капельки.

Я хмурюсь, когда слова Холли камнем летят мне в живот. Я хочу отрезать ей язык. Я сжимаю челюсти, когда мысленные образы Черепа и Эмили штурмуют мне мозг. Если Череп хоть пальцем её тронул, пока я тут сижу и трачу время, Джокер поплатится жизнью. Все эти ублюдки заплатят за это своими жизнями.

— В чем твоя проблема? — рявкаю я, опрокидывая пустую пивную бутылку.

Свидетели по близости прерывают свой разговор, чтобы поглазеть на драму. Я заглядываю через плечо Холли и вижу, как Джоэл сокращает дистанцию, его лицо искажено беспокойством. Уже несколько дней он был по близости, подавляя мой гнев всякий раз, когда я слишком накалялся. Мы в самом центре осиного гнезда, говорил он. Успокойся, пока тебе не всадили пулю в череп. Его успокаивающая техника приносит больше вреда, чем пользы. Секунда за секундой, минута за минутой, день за днем мой гнев всё накапливается, и скоро кто-то поплатится за это.

Уголки её тонких красных губ приподнялись.

— В чем моя проблема?

— Именно это я и спросил.

— У меня нет никаких проблем.

Я ненавижу её кокетливую улыбку и темные блестящие глаза. Я ненавижу то, как она стоит, как будто знает, что я собираюсь с ней переспать. Уверенность сексуальна, но у неё есть уродливый близнец, и имя ей — высокомерие. Иногда, прямо как сейчас, высокомерие любит наряжаться и называть себя самоуверенной, но она редко кого одурачит.

— По-моему, у тебя большие проблемы, — говорю я ей.

— Эй, — радостно восклицает Джоэл, усаживаясь на деревянный табурет справа от меня. Он ставит свой стакан с бурбоном на стол и опускает руку, оставляя место для Моники, чтобы та скользнула к нему на колени. Она тоже ставит на стол стакан бурбона. — Что происходит?

— Я думаю, что твой братик — скрытый гомик, — просто заявляет Холли.

Я усмехаюсь, качая головой. Оборжёшься.

— Может быть, твоя обычная задница просто не соответствует его стандартам, дорогуша. — Приподняв бровь, я поворачиваюсь к Монике, что смотрит на Холли, её мягкие розовые губы сжаты в тонкую линию.

Джоэл чертыхнулся себе под нос и схватил свой стакан.

— А ты кто такая, чёрт возьми?

Моника опирается локтем на стол, пригвоздив Холли сердитым взглядом.

— Я та девушка, которая затопчет тебя, если ты продолжишь нести херню.

Холли смеется, поднимаясь из-за стола и выпрямляя спину.

— Я бы протащила твою хиленькую задницу через этот стол и врезала по твоей хорошенькой мордашке, если бы у меня не было этой моральной привычки не бить детей.

Моника улыбается.

— Или, может быть, ты боишься, что надерут задницу тебе.

Холли хихикает и поворачивается ко мне всем телом. Выдохнув, она прижимает палец к моему бицепсу и проводит им вверх по плечу.

— Когда ты закончишь играть с маленькими девочками, я буду в углу, болтаться со взрослыми женщинами.

Высокомерно покачиваясь, Холли неторопливо выходит из-за стола и растворяется в толпе. Скатертью дорожка. Я поворачиваюсь к Монике, которая только что стояла ко мне спиной.

— Ты кто такая? — недоверчиво спрашиваю я, заставляя ее рассмеяться.

— Она не просто хорошенькая, — замечает Джоэл, откидываясь на спинку стула. — Она говорит больше, чем ты.

Моника закатывает глаза. Очевидно, он не одобряет ее умный ротик, что делает их союз ещё более запутанным. Есть три качества, которые Джоэл ищет в женщине, те, что он держит выше всех остальных.

Интеллект.

Лояльность.

Послушание.

Знаете, те же самые качества, которые вы ищете в собаке. Я закатываю глаза. Это почти комично, что он влюбился в такую девушку, как Моника — девушку, которую я, очевидно, неправильно понял.

Я хватаю стакан Моники и с грохотом возвращаю ей бурбон с колой.

— Спасибо, — говорю я ей, ставя стакан на стол. — Может быть, папа Джоэл разрешит тебе сегодня не ложиться спать за то, что ты хорошая девочка.

Она отшвыривает меня.

— Пошел на хер, Джай.

Я смеюсь, поворачиваясь, и соскальзываю с табурета. Она мне нравится.

— Куда это ты собрался? — крикнул Джоэл из-за моей спины.

Я отмахиваюсь от него.

— Повидаться с Джокером.

Я протискиваюсь между байкерами в кожаных костюмах и столиками, с которых капает алкоголь. Разглаживаю ладонями свою черную толстовку «Испорченные Сыновья» и выхожу из общей зоны на длинное крыльцо.

Снаружи темно. Луна скрыта густыми облаками, и, если бы не висящие через каждые десять футов фонари, я бы ни черта не увидел.

В последний раз я видел, как Джокер стоял за углом и разговаривал с Вороном. Я уверен, что он не будет возражать, если я загляну к нему и спрошу, в чем дело. Но если он даст мне еще одно жалкое оправдание, у нас будут проблемы.

Позади меня Джоэл выходит из дома, один, его толстовка и черные джинсы совпадают с моими.

— Ты не можешь продолжать приставать к Джокеру, Джай, — предупреждает он, и я останавливаюсь, драматически вздыхая, поворачиваюсь.