Чернильная кровь

Он был еще в постели (куда более удобной, чем в каморке Минервы), когда к нему явился посланец Уродины. Виоланта сожалеет о причиненном беспокойстве, но вынуждена просить его, поскольку никто другой не сумеет подобрать верных слов, побеседовать с Роксаной вместо нее. Замечательно. Так поступают власть имущие — перекладывают неприятные задачи на других. Но с другой стороны… Ему давно хотелось поглядеть на жену Сажерука. Действительно ли она так красива, как он ее описал?

Фенолио со вздохом опустился в кресло, где обычно сидел управляющий Козимо. С тех пор как герцог вернулся, просителей в замок стало приходить столько, что в будущем их решено было принимать только два дня в неделю. У их повелителя были сейчас другие заботы, кроме жалобы крестьянина, у которого сосед украл свинью, иска сапожника, которому торговец продал негодную кожу, и горестей швеи, которую муж каждый вечер избивал, вернувшись домой пьяным. Конечно, в каждом городе был судья, в чьи обязанности входило разбирать тяжбы, но репутация у этих чиновников была, как правило, плохая. Закон, говорили по обе стороны Непроходимой Чащи, всегда на стороне того, кто наполнит золотом карман судьи. И потому те, у кого золота не было, шли в замок, к герцогу с лицом ангела, не понимая, что ему сверх головы хватает забот с военными приготовлениями.

Роксана вошла в комнату с двумя детьми: девочкой лет пяти и мальчиком постарше — очевидно, братом Брианны Йеханом, тем самым, которому выпадала иногда сомнительная честь играть с Якопо. Нахмурившись, смотрела она на гобелены, украшавшие стены. На них были изображены подвиги Жирного Герцога в его молодые годы. Единороги, драконы, белые олени… Герцогское копье, похоже, не знало промаха.

— М-м… почему бы нам не спуститься в сад? — предложил Фенолио, заметив ее осуждающий взгляд, и поскорее поднялся с герцогского кресла.

Она была, пожалуй, даже красивее, чем он представлял себе, когда писал. Но ведь не зря же он так долго искал отборные, наилучшие слова для той сцены в «Чернильном сердце», где Сажерук впервые встречает Роксану. И все же, увидев ее вдруг перед собой наяву, Фенолио почувствовал себя влюбленным, как глупый мальчишка. «Черт возьми, Фенолио! — обругал он самого себя. — Ты сам же ее придумал, а теперь таращишься на нее так, словно никогда в жизни не видел женщины!» Хуже того — от Роксаны это, кажется, не укрылось.

— Да, пойдемте в сад! Я много о нем слышала, но видеть никогда не приходилось, — ответила она с улыбкой, от которой голова у Фенолио окончательно пошла кругом. — Или вы сперва расскажете, о чем хотели со мной поговорить? Из вашего письма я поняла только, что речь пойдет о Брианне.

О чем он хотел с ней поговорить — ха! Он проклинал в душе ревность Виоланты, неверное сердце Козимо и самого себя заодно.

— Пойдемте сперва в сад, — сказал он.

Может быть, на свежем воздухе ему легче будет передать ей поручение Уродины.

Конечно, это оказалось не так.

Как только они вышли из замка, мальчик побежал искать Якопо, но девочка осталась с Роксаной. Она цеплялась за ее руку, пока та переходила от растения к растению, а Фенолио безуспешно пытался вымолвить хоть слово.

— Я знаю, зачем меня сюда позвали, — сказала Роксана, когда он в десятый раз собирался начать свою речь. — Сама Брианна мне ничего не рассказывала и не расскажет. Но служанка, подающая завтрак Козимо, часто приходит ко мне за советом и лекарством для своей больной матери, и она рассказывала мне, что Брианна почти не покидает его покоев. Даже ночью.

— Да. Да, так и есть… Это беспокоит Виоланту. И она надеется, что вы…

Черт побери, как же он запинается. Он просто не знал, что сказать дальше. Проклятая путаница. В этой истории явно слишком много персонажей. Как он мог предвидеть все, что им взбредет в голову? Это просто невозможно, а уж особенно когда речь идет о чувствах молодых девушек. Разве старик может в этом разбираться?

Роксана смотрела ему прямо в лицо, как бы ожидая, что он закончит наконец свою фразу. «Старый идиот, ты еще покрасней!» — думал Фенолио и чувствовал, как кровь заливает его морщинистое лицо, словно желая согнать с него старость.

— Юноша рассказывал о вас, — сказала Роксана. — Фарид. Он влюблен в девочку, которая у вас жила, в Мегги. Правда ведь? Когда он произносит ее имя, выражение у него такое, словно он держит на языке жемчужину.

— Боюсь, что и Мегги он нравится.

«Интересно, что именно мальчишка ей обо мне рассказывал? — обеспокоенно подумал Фенолио. — Что я придумал и ее, и человека, которого она любит, только затем, чтобы потом его убить?»

Девочка не выпускала руку Роксаны. Та улыбнулась и вставила цветок в ее длинные черные волосы. «Знаешь что, Фенолио? — решил он. — Чушь это все! Как ты мог ее выдумать? Конечно, она была всегда, задолго до твоих слов. Разве такую, как она, можно создать одними словами? Ты был в заблуждении все это время. Конечно, они существовали и без тебя — Сажерук и Каприкорн, Баста и Роксана, Минерва, Виоланта, Змееглав… Ты просто записал их историю, но она им не понравилась, и теперь они сочиняют свою собственную…»