Чернильная кровь

— Ваша милость! — сказал он поспешно. — Я покорнейше прошу меня извинить! У Минервы заболел ребенок, и я обещал ей сходить к матери Брианны за лечебными травами.

— Вот как. Ну конечно, скачите, мы позже поговорим. — Козимо взялся за поводья. — Если травы не помогут, скажите мне, я пошлю к ним цирюльника.

— Благодарю вас, — ответил Фенолио и все же сам не удержался от еще одного вопроса, прежде чем отъехать: — Я слышал, ваша жена тоже нездорова?

Это рассказал ему Бальбулус. Кроме него, к Виоланте теперь никого не пускали.

— Да нет, она просто в ярости. — Козимо взял Брианну за руку, словно утешая ее за то, что речь идет о его жене. — Виоланта легко приходит в ярость. Это у нее от отца. Она никак не может понять, почему я не выпускаю ее из замка. Но ведь очевидно, что повсюду кишат шпионы ее отца, и у кого они прежде всего попытаются все вызнать? У Виоланты и Якопо.

Трудно было не верить каждому слову, слетавшему с этих прекрасных губ, тем более когда они произносились с такой искренней убежденностью.

— Может быть, вы и правы, ваша милость! Но не забывайте, что ваша жена ненавидит своего отца.

— Можно ненавидеть человека и все же повиноваться ему. Разве не так? — Козимо посмотрел на Фенолио прозрачными, как у ребенка, глазами.

— Да, наверное, — смущенно ответил тот.

Всякий раз, когда Козимо смотрел на него так, Фенолио казалось, что перед ним в книге вдруг оказалась пустая страница, проеденная молью дыра в словесной ткани.

— Ваша милость! — Он снова склонил голову на прощание и не слишком изящно послал наконец свою лошадь к воротам.

Брианна хорошо описала ему дорогу к усадьбе своей матери. Он попросил ее об этом сразу после встречи с Роксаной, под тем предлогом, что его мучает боль в суставе. Странная девушка эта дочь Сажерука. Об отце и слышать не желает и о матери, кажется, тоже. К счастью, она предупредила Фенолио о повадках гуся, так что он крепко держал поводья, когда птица, шипя, выскочила ему навстречу.

Роксана сидела перед домом, когда он приехал. Дом был убогий. Ее красота выглядела в этой обстановке странно, словно драгоценность на шляпе нищего. Ее сын спал рядом с ней на пороге, свернувшись клубком, как щенок, и положив голову ей на колени.

— Он хочет ехать со мной, — сказала Роксана, пока Фенолио неловко слезал с коня. — Малышка тоже заплакала, когда я ей сказала, что уезжаю. Но я не могу взять их с собой к Змееглаву. Он и детей отправляет на виселицу. Подруга обещала присмотреть за ними — за мальчиком, за девочкой, за растениями и за животными…

Она погладила сына по темным волосам, и на мгновение Фенолио захотелось, чтобы она никуда не ехала. Но что же тогда будет с написанными им словами? Кто отправится на поиски Мегги? Или ему снова просить у Козимо гонца, когда первый так и не вернулся? «Кто знает, а вдруг и Роксана не вернется? — прошептал ехидный голос внутри. — Вот и пропадут твои драгоценные слова».

— Ерунда, — сердито ответил он. — Я, конечно, снял копию.

— Что вы говорите? — удивленно спросила Роксана.

— Нет-нет, ничего! — Господи, он уже сам с собой разговаривает. — Мне нужно кое-что рассказать вам. Не ездите к мельнице. Комедиант, исполняющий песни для Козимо, привез мне весть от Черного Принца.

Роксана прижала руку ко рту.

— Нет-нет. Все не так страшно! — поспешил Фенолио ее успокоить. — Отец Мегги, очевидно, в плену у Змееглава, но этого я, честно говоря, ожидал. А Сажерук и Мегги… Короче говоря: мельница, где Мегги должна была забрать письмо, видимо, сгорела. Мельник будто бы рассказывает по всей округе, что куница сыпала на них огонь с потолка, а колдун с покрытым шрамами лицом разговаривал с огнем. С ним был злой дух в обличье темнокожего юноши, который спас колдуна, когда его ранили, и еще девушка.

Роксана смотрела на него с таким отсутствующим видом, словно смысл его слов не сразу доходил до нее.

— Его ранили?

— Да, но они спаслись! Это главное! Роксана, вы и впрямь думаете, что сможете его найти?

Роксана провела рукой по лицу.

— Я попробую.

— Не волнуйтесь! — сказал Фенолио. — Вы же слышали — у Сажерука есть теперь дух-хранитель. И потом, разве он и один не умел всегда выкрутиться из беды?

— Да, это он умел.

Фенолио проклинал каждую морщину на своем лице — так была хороша эта женщина. Почему он не такой красавец, как Козимо? Хотя — понравилось ли бы ей это? Она любит Сажерука, Сажерука, который давно был бы мертв, если бы история развивалась так, как он ее написал. «Фенолио! — подумал он. — Это уже слишком. Ты ведешь себя как ревнивый влюбленный!»

Но Роксана все равно не обращала на него внимания. Она посмотрела на мальчика, спавшего у нее на коленях.

— Брианна пришла в ярость, когда узнала, что я собираюсь скакать вслед за ее отцом, — сказала она. — Надеюсь, Козимо за ней присмотрит и не выступит в поход до моего возвращения.

Фенолио промолчал. Зачем рассказывать ей о планах Козимо? Чтобы она тревожилась еще сильнее? Нет. Он вынул из-под плаща письмо для Мегги. Буквы, способные обратиться в звук, могучий звук… Никогда еще он не следил так внимательно за Розенкварцем, когда тот запечатывал письмо.