Чернильная кровь

— Чтобы освободить место, так сказать. Место для меня, — ответил Змееглав. — Знаешь что? — продолжал он в ответ на недоумевающий взгляд Огненного Лиса. — В награду за то, что ты самоотверженно доказал мне, как надежно эта книга защищает от смерти, я позволю тебе, как только писец напишет эти три слова, убить Перепела. Если ты сможешь его убить. Ну как, нравится тебе мое предложение?

— Что? Что ты говоришь? — Голос Мегги от страха звучал пронзительно.

Мо поскорее заткнул ей рот рукой.

— Мегги, пожалуйста! — прошептал он ей в ухо. — Ты забыла, что сама же говорила о словах Фенолио? Со мной ничего не случится.

Но Мегги его не слушала. Она рыдала и цеплялась за отца, пока два латника не оттащили ее в сторону.

— Три слова! — Огненный Лис с ухмылкой подступил к нему.

«А ведь только что тебе было его жаль. Ну не дурак ли ты, Мортимер?» — думал Мо.

— Три слова. Считай хорошенько, Перепел! — Огненный Лис поднял меч. — На четвертом я ударю, и это будет больно, даже если тебя нельзя убить. Я знаю, что говорю.

Лезвие меча блестело, как лед, в отблесках свеч, и было таким длинным, что могло проткнуть и трех человек за раз. Кое-где на светлом металле, точно ржавчина, налипла кровь Огненного Лиса.

— Приступай, Таддео! — приказал Змееглав. — Ты ведь не забыл слова, которые я тебе называл? Напиши их одно за другим, но не называй вслух. Называй только цифры.

Свистун открыл книгу и протянул старику. Таддео дрожащими пальцами обмакнул перо в чернильницу.

— Один, — сказал он, и перо заскрипело по бумаге. — Два.

Огненный Лис с улыбкой приставил острие меча к груди Мо.

Таддео поднял голову, снова обмакнул перо в чернильницу и неуверенно поглядел на Змееглава.

— Ты что, разучился считать, старик? — спросил тот.

Таддео молча покачал головой, и перо снова заскрипело.

— Три! — выдохнул он.

Мо уставился на острие меча. До него донесся голос Мегги, выкрикивавший его имя. Слова, одни лишь слова защищали его от блестящего острого лезвия…

Но в мире Фенолио этого было достаточно.

Глаза Огненного Лиса расширились, наполнившись изумлением и ужасом. Мо видел, как он, испуская последний вздох, все же пытается нанести удар — но меч выпал у него из рук. Потом Огненный Лис осел и упал к ногам Мо.

Свистун молча смотрел на мертвого, а Таддео выронил перо и отпрянул от книги, словно она могла в следующий момент убить и его единым словом.

— Уберите его! — приказал Змееглав. — Пока Белые Женщины не заявились за ним в мой дворец. Поживее!

Трое латников вынесли Огненного Лиса. Лисьи хвосты его богатой накидки волочились по плитам пола, а Мо стоял и смотрел на меч у своих ног. Он почувствовал, как Мегги обвивает его руками. Сердце у нее колотилось, как у испуганной птицы.

— Кому нужен бессмертный герольд? — крикнул Змееглав вслед уносимому трупу. — Был бы ты поумнее, догадался бы об этом.

Рубин, украшавший крыло его носа, был сейчас больше, чем когда-либо, похож на каплю крови.

— Стереть его имя, ваша милость? — Робкий голос Таддео был еле слышен.

— Конечно. Его имя и три слова, разумеется. Только сделай это получше. Я хочу, чтобы страницы снова стали белыми, как свежевыпавший снег.

Библиотекарь послушно взялся за дело. Звук скребка гулко отдавался в пустом зале. Закончив, Таддео провел ладонью по белой бумаге. Свистун взял книгу у него из рук и протянул Змееглаву.

Мо видел, как дрожали жирные пальцы, обмакивая перо в чернила. Прежде чем начать писать, Змееглав еще раз поднял голову.

— Ты ведь не был так глуп, Перепел, чтобы вплести в эту книгу еще какое-нибудь колдовство? — спросил он подозрительно. — Знаешь, есть способы убить человека — и его жену, и его дочь, — которые делают смерть очень долгой и мучительной. Это может длиться не один день, да, много дней и ночей.

— Колдовство? Нет, — ответил Мо, — я не умею колдовать. Повторяю тебе — я переплетчик, и только. И в эту книгу я вложил все свое мастерство — не больше и не меньше.

— Ладно. — Змееглав снова обмакнул перо в чернила и снова остановился. — Белые! — пробормотал он, глядя на пустые страницы. — Посмотрите только, какие они белые. Белые, как женщины, приносящие смерть, как кости, которые оставляет старуха с косой, сожрав кровь и плоть.

И начал писать. Вписал свое имя в пустую книгу. И захлопнул ее.

— Все! — торжествующе воскликнул он. — Все, Таддео! Запри ее, пожирательницу душ, непобедимого врага. Теперь она до меня не доберется. Теперь мы равны, я и старуха с косой. Мы будем править миром вместе. До конца времен!

Библиотекарь исполнил приказание, но, вставляя застежки в пазы, неотрывно глядел на Мо. «Кто ты? — спрашивали его глаза. — Что за роль у тебя в этой игре?» Но Мо при всем желании не смог бы ему ответить.

Зато Змееглав был, очевидно, убежден, что ответ ему известен.

— Знаешь, Перепел, ты мне нравишься! — Он не спускал с Мо саламандрового взгляда. — Да, из тебя вышел бы отличный герольд, но роли распределены иначе, правда?

— Да, иначе, — ответил Мо. «Только ты даже не догадываешься, кто их распределил», — добавил он про себя.

Змееглав кивнул латникам.