Чернильная кровь

На его плечо легла тяжелая рука, седовласый, круглолицый человек наклонился над ним и заглянул ему в лицо. Он так нетвердо держался на ногах, что Сажерук подумал сперва, что это пьяный.

— Ну уж это-то лицо я знаю, — не веря своим глазам, проговорил седовласый, сжимая плечо Сажерука так крепко, словно хотел убедиться, что перед ним действительно существо из плоти и крови. — Откуда ты взялся, Пожиратель Огня, уж не прямой ли дорогой из царства мертвых? Что случилось — не иначе феи снова пробудили тебя к жизни? Они ведь всегда тебя обожали, эти синие чертенята.

Несколько голов обернулись к ним, но кругом стоял такой шум, что мало кто заметил, что происходит.

— Небесный Плясун! — Сажерук поднялся и обнял товарища. — Как поживаешь?

— Я уж думал, ты меня позабыл. — Небесный Плясун широко ухмыльнулся, обнажая желтые зубы.

Нет, конечно, Сажерук не забыл его — хотя и пытался, как и всех остальных, по кому тосковал. Небесный Плясун — лучший канатоходец, когда-либо танцевавший между крыш. Сажерук сразу узнал его, несмотря на седые волосы и на то, как странно он приволакивал негнущуюся левую ногу.

— Пошли, это надо отметить. Не каждый день снова встречаешь умершего друга.

Он потащил Сажерука за собой на скамью у окна, куда падал солнечный свет. Подозвав девочку, помешивавшую варево в котле, он заказал два бокала вина. Малютка несколько секунд завороженно смотрела на шрамы Сажерука, потом бросилась к стойке, из-за которой толстяк с печальными глазами внимательно оглядывал своих посетителей.

— Ты отлично выглядишь, — заметил Небесный Плясун. — Не отощал, не поседел, одежда не истрепана. Похоже, даже зубы у тебя все целы. Где ты пропадал? Может, мне тоже стоит туда отправиться — похоже, там неплохо живется?

— Даже не думай. Здесь лучше. — Сажерук откинул волосы со лба и огляделся. — Хватит обо мне. Расскажи, как твои дела. У тебя есть чем заплатить за вино, но волосы поседели, и левая нога…

— Да, нога.

Девочка принесла вино. Пока Небесный Плясун рылся в кошельке, доставая монету, она снова с таким любопытством уставилась на Сажерука, что он потер друг об друга кончики пальцев и прошептал несколько слов на языке огня. Потом выставил указательный палец, улыбнулся ей и легонько подул на ноготь. Крошечный язычок пламени, слишком слабый, чтобы разгореться в настоящий огонь, но достаточно яркий, чтобы отразиться в глазах девочки и брызнуть золотыми искрами на грязный стол, показался на кончике пальца. Малышка стояла как завороженная, пока Сажерук не задул огонек и не обмакнул палец в бокал с вином, который пододвинул ему Небесный Плясун.

— Ага, ты, стало быть, не разлюбил играть с огнем, — сказал Небесный Плясун. Девочка тем временем бросила испуганный взгляд на хозяина и поскорее вернулась к котлу. — А мне пришлось мои игры забросить.

— Как это случилось?

— Я упал с каната, и с тех пор я уже не Небесный Плясун. Торговец, чьих покупателей я отвлек, швырнул в меня капустным кочаном. Хорошо, что я упал на прилавок торговца тканями и сломал поэтому только ногу и пару ребер, а не шею.

Сажерук задумчиво посмотрел на него.

— И чем ты живешь, раз уже не можешь ходить по канату?

Небесный Плясун пожал плечами:

— Хочешь верь, хочешь нет, а я по-прежнему быстрый ходок. И верхом ездить нога мне не мешает — была бы лошадь. Я теперь гонец и этим зарабатываю на хлеб, хотя по-прежнему люблю посидеть с комедиантами, послушать их истории и погреться с ними у огня. Но кормят меня теперь буквы, хотя читать я так и не научился. Письма с угрозами и с просьбами, любовные записки, торговые договоры, завещания — все, что можно записать на листке пергамента или бумаги, я доставляю по назначению. Донесу надежно и слова, которые нашептали мне в ухо. Я неплохо зарабатываю, хотя, конечно, можно найти за деньги гонца и побыстрее. Но про меня люди точно знают, что доверенное мне письмо попадет в те самые руки, для которых предназначено. А это дорогого стоит.

В этом Сажерук не сомневался. «За пару золотых можно прочесть почту и самого герцога», — говорили в его времена. Нужно было только найти человека, умеющего подделать взломанную печать.

— А остальные? — Сажерук взглянул на лабухов у окна. — Они что поделывают?

Небесный Плясун отхлебнул вина и поморщился:

— Кислятина. Надо было заказать к нему меда. Остальные… гм… — Он потер негнущуюся ногу. — Кто умер, кто пропал неизвестно куда, вроде как ты. Вон там, за тем крестьянином, что так грустно таращится в свою кружку, — он кивнул в сторону стойки, — стоит наш старый друг Коптемаз со своей вечной улыбкой. Худший огнеглотатель на всем белом свете, хотя он все еще старательно пытается тебе подражать и никак не поймет, почему огонь не хочет танцевать для него так, как для тебя.

— Этого ему никогда не понять.