Чернильно-Черное Сердце (ЛП)

Утро дня выборов Робин планировала провести дома, играя в “Игру Дрека”, затем проголосовать, а после обеда и вечера заняться наблюдением за Уолли Кардью. Однако совершенно непредвиденная личная неприятность внесла сумятицу в ее планы на день. Макс, ее сосед по квартире, был на приеме у стоматолога и оставил ей на попечение свою пожилую таксу Вольфганга, который ничего не ел в течение двадцати четырех часов и мочился ночью в свою кровать, чего он не делал со щенячьего возраста. В то утро Вольфганг также отказался от прогулки и просто дрожал на тротуаре, когда Макс поставил его на землю.

Через двадцать минут после ухода Макса дыхание Вольфганга стало рваным и неровным. Не имея возможности дозвониться до Макса, который, по ее предположению, сейчас находился в кресле дантиста, обеспокоенная Робин решила отвезти Вольфганга в ветеринарную клинику.

Робин, которая родилась в сельской местности, ожидала вердикта ветеринара, но от этого легче не стало: за время жизни с Максом она очень полюбила маленькую собачку.

— Я не его владелец, — сказала она, борясь с комком в горле. — Он у дантиста, пожалуйста, позвольте мне позвонить ему.

Два часа спустя Макс и Робин со слезами на глазах наблюдали, как Вольфганга усыпляют. Пока убитый горем Макс разговаривал с ветеринаром о кремации Вольфганга, Робин вышла в приемную и сделала вид, что рассматривает кошачьи игрушки, вытирая глаза рукавом.

Зазвонил ее мобильный. Все еще хлюпая носом и туманом в глазах, Робин ответила на звонок, продолжая смотреть на кошачьи игрушки.

— Привет, — сказала Илса.

— Привет, — ответила Робин, пытаясь взять себя в руки. — Как ты?

— Хорошо, — ответила Илса. — Ты в порядке? Твой голос звучит странно.

— Я… Вольфганга только что усыпили. Собаку Макса.

— О, мне так жаль, — сказала Илса.

— Нет, все в порядке, — сказала Робин, роясь в кармане в поисках салфетки. — Как у тебя дела?

— Ну, у нас с Ником был выходной, и я рассказала ему о ребенке.

— О, слава Богу, — пробормотала Робин. Она убеждала Илсу сделать это в каждом телефонном разговоре, который они вели в последнее время. Илса была на шестнадцатой неделе беременности: Робин боялась, что Ника будут держать в неведении, пока Илса не родит. — Как он это воспринял?

— Он был наполовину в ярости, наполовину в восторге. Он обвинил меня в том, что я не сказала ему, потому что все еще пыталась наказать его за то, что он сказал, что я слишком много работала и должна была успокоиться после потери последнего ребенка. Я сказала, что не поэтому я ему не сказала, а просто хотела избавить его от переживаний, если все снова пойдет не так. Затем, на следующем вздохе, он начал корить меня за то, что я работала над делом о терроризме и переживала весь этот стресс, когда узнала, что снова беременна.

— Черт возьми, — сказала Робин, разрываясь между весельем и раздражением. — Он что, сам себя не слышит?

— Итак, мы сильно поссорились, — весело сказала Илса, — но потом мы помирились, он немного поплакал, и теперь мы пьем шампанское за обедом. О, и это мальчик.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты сказала это Нику, Илса. Я не хочу, чтобы это случайно вырвалось.

— Да, я сказала ему. На снимке видно, что это мальчик. Вот что заставило его заплакать, когда я показала ему.

— Вид пениса его сына?

— Ты знаете, как мужчины относятся к пенисам, — сказала Илса. — Бесконечно горды.

Несмотря на свои страдания по поводу Вольфганга, Робин рассмеялась.

Между смертью Вольфганга, новостями Илсы и необходимостью следить за домом Уолли Кардью, Робин совсем забыла о том, что нужно идти голосовать. К тому времени, когда в доме Кардью погас весь свет, избирательный участок, естественно, был закрыт.

Макс и его парень Ричард сидели, обнявшись, на диване, когда Робин вернулась домой; Ричард уже говорил о возможности завести щенка, когда он переедет. Не желая вмешиваться, Робин взяла сэндвич с сыром и яблоко и отнесла то и другое вниз, в свою спальню.

Открыв ноутбук, она увидела, что результаты голосования уже получены: если они верны, то выборы, которые должны были быть исключительно напряженными, убедительно выиграли консерваторы. Робин услышала шокированные возгласы Макса и Ричарда сверху и поняла, что они, должно быть, только что увидели те же результаты, что и она.

Чувствуя себя подавленной, она взяла свой iPad, чтобы еще раз проверить игру. Вскоре после полуночи появился Аноми под обычный хор одобрительных возгласов игроков. Аноми, казалось, был в экспансивном и общительном настроении, отвечая на приветствия шутливыми оскорблениями. Те, кто был достаточно привилегирован, чтобы быть оскорбленным, казалось, воспринимали поведение Аноми как знак уважения и привязанности.

Робин отметила время, когда Аноми вошел в игру, затем отправил сообщение Мидж, Натли и Шаху, которые следили за Себом Монтгомери, Тимом Эшкрофтом и Престоном Пирсом. Все цели в данный момент находились дома и вне поля зрения.

Робин вздохнула и вернулась к своему ноутбуку. Аноми разговаривал в основной игре.

Аноми: некоторые из вас уже знают об этом.

Аноми: но у нас есть футболки, доступные на сайте