Чернильное сердце

– Вот! Все, которые начинаются с этой вешалки. А потом идет расческа – все, как ты нарисовал.

Он показал засаленную бумажку, на которой неуклюже были выведены буквы «Ч» и «Е». Писал их явно неграмотный человек.

Баста ножом раздвинул книги.

– Не то, – сказал он и скинул две на пол, так что у них помялись страницы. – Остальные тоже не подходят. – Баста сбросил все книги со стола и спросил у Плосконоса: – Ты уверен, что там больше нет ничего похожего?

– Да!

– Ну, смотри. Если ошибаешься, влетит тебе, а не мне.

Плосконос обеспокоенно посмотрел на книги, лежавшие у его ног.

– Да, кстати, у нас небольшие изменения: этого берем с собой! – Баста ножом указал на Фенолио. – Пусть расскажет свои басни боссу. Поверь, он придумывает очень занимательные истории. К тому же дома у нас будет достаточно времени, чтобы расспросить старика, где он прячет книгу, если она у него все-таки есть. Не спускай с него глаз, а я присмотрю за девчонкой.

Плосконос кивнул и стащил Фенолио со стула, а Баста схватил Мегги за руку и поволок к кухонной двери. Снова в деревню Каприкорна! Она закусила губы, чтобы не заплакать. Нет, ее слез Баста не увидит. Мегги не доставит ему такого удовольствия. «Хорошо хоть Мо они не поймали!» – подумала она и тут же испугалась: что, если Мо с Элинор вернутся до того, как они покинут деревню? Что, если они попадутся им сейчас навстречу?

Мегги тут же ускорила шаг, но Плосконос остановился в двери и спросил:

– Как быть с малышкой и тем плаксой в шкафу?

Лицо Фенолио стало белым, как рубашка Басты.

– Старик, ты же обо мне все знаешь, – съязвил Баста. – Скажи, что я сделаю с ребятишками?

Фенолио не мог вымолвить ни слова – в голове у него пронеслись все жестокости, на которые по его милости был способен Баста.

Несколько минут Баста упивался страхом на лице писателя, а потом повернулся к Плосконосу и сказал:

– Дети останутся здесь. С меня хватит и одной дерзкой девчонки.

Плосконос вытолкнул Фенолио в коридор, и тот с трудом заставил себя прокричать:

– Паула, возвращайтесь домой! Слышите? Немедленно ступайте к родителям. Скажите маме, что мне пришлось на несколько дней уехать. Поняли?

Выйдя на улицу, Баста сказал:

– Зайдем еще раз в квартиру: я совсем забыл оставить твоему отцу послание. Должен же он знать, где его дочь.

«Как ты собираешься оставить послание, если с трудом можешь написать две буквы?» – подумала Мегги, но, конечно, промолчала. Всю дорогу она боялась, что они встретятся с Мо. Но на улицах по-прежнему никого не было. Только у самой квартиры им встретилась пожилая женщина. Проходя мимо них, она замедлила шаг, и Баста прошептал Фенолио:

– Одно лишнее слово, и я вернусь и сверну детишкам шеи!

– Привет, Розалия! – глухим голосом проговорил старик. – Снова нашел съемщиков для квартиры. Неплохо, да?

Недоверие исчезло с лица Розалии, и через несколько мгновений она скрылась из виду. Мегги отперла дверь и во второй раз впустила Басту и Плосконоса в квартиру, казавшуюся им с Мо такой безопасной.

В коридоре она вспомнила о котенке, тревожно осмотрелась, но нигде его не заметила. Когда все вошли в спальню, Мегги проговорила:

– Надо выпустить кошку, чтобы она не умерла с голоду.

Баста открыл окно и сказал:

– Теперь она сможет выскочить.

Плосконос презрительно фыркнул, но на этот раз не стал возмущаться по поводу суеверий Басты.

– Можно взять с собой одежду? – спросила Мегги.

Плосконос в ответ только хрюкнул. Фенолио, посмотрев на себя, грустно заметил:

– Мне бы тоже сменная одежда не помешала.

Но на это никто не обратил внимания. Баста был занят своим посланием. По-детски зажав язык между зубами, он тщательно выцарапывал на дверце платяного шкафа свое имя: БАСТА. Послание – доступнее некуда.

Оставшись в свитере Мо, Мегги торопливо положила в рюкзак кое-какую одежду. Она хотела среди тряпок спрятать книги Элинор, но Баста сказал: «Это останется здесь» – и выбил их у нее из рук.

Путь до машины Басты показался Мегги вечностью.

С Мо они не встретились.

На склоне холма

«Оставь его в покое, – сказал Мерлин. – Может, для того, чтобы подружиться, ему нужно сперва получше узнать тебя. Совы – народ неторопливый».

Т. Х. Уайт. Король былого и грядущего

Сажерук окинул взглядом деревню Каприкорна. Она была как на ладони: в оконных стеклах отражалось небо, а на одной из крыш чернокурточник менял черепицу. Сажерук видел, как он стирал пот со лба. Даже в самую сильную жару эти болваны не снимали черных курток, как будто боялись, что без своей формы распадутся на части. Что ж, вороны тоже никогда не расстаются со своим оперением, а чернокурточники очень на них похожи: такие же хищники, раздирающие острыми клювами мертвечину.