Чернильные души

На это Соня не нашлась что ответить, и лишь ускорила шаг. Эдик догонять её не стал.

В глубине души Соня надеялась, что они никого не найдут, и чем дольше они шли мимо старых покосившихся домов, там и тут зиявших разбитыми темными окнами, тем больше она верила, что так и будет. Она не была так наивна, как Радик, чтобы полагать, будто это всего лишь дурная шутка, чтобы попугать новичков, но даже ненадолго отложить неизбежное казалось сейчас благом.

Она задумалась, не пора ли показать Владу замерзшие даже в печатках руки, и пропустила момент, когда тот сиганул через невысокий забор. За ним посыпались все остальные.

– Быстрее, – за спиной снова оказался Эдик и больно ткнул под лопатку. – Иначе не успеешь!

Не раздумывая, Соня последовала совету и пролезла через узкую щель в заборе, а потом протиснулась поближе в круг, образовавшийся посреди заброшенного двора. О чем немедленно пожалела.

Наверное, если бы она видела лицо, оно бы навсегда застыло в её памяти вечным напоминанием. Но нет. Бродяга, от которого отчетливо несло немытым телом и перегаром, руками закрывал его, пытаясь уберечь от ударов. Соня опоздала и теперь не знала, стоял ли он вообще на ногах или уже лежал вот так, скрючившись и лишь с глухими криками принимая удары ботинок и сапог.

Почему она вообще решила, что убийство произойдет быстро? Кальмаров было много, а вот таких как она зрителей, куда меньше. И каждый норовил пробиться ближе и нанести хотя бы один удар. Несчастный почти не кричал – не иначе как ему попали сильно по грудине или по горлу – Соня в этом не разбиралась, но от этого лишь отчетливее раздавались сочные увесистые удары, иногда сопровождаемые хрустом.

Соня почувствовала поднимающуюся к горлу горечь и попыталась протолкаться из круга наружу. Странно, светлым днем посреди двора под открытым небом ей было страшно и не хватало воздуха.

У неё уже почти получилось, но навстречу ей попался Радик. Глаза его были широко раскрыты, но Соня точно знала – её он сейчас не видит. Рот его был перекошен и выскальзывающие из него звуки Соня с трудом смогла сложить в повторяющуюся фразу.

«Что. вы. Делаете. Звери. Что. Вы…»

Он чуть нагнулся словно перед броском и сжал кулаки, когда его за пояс перехватил Эдик и оттащил в сторону.

– Держи своего парня, сейчас не посмотрят и забьют тоже, хоть и смысла в этом не будет, – холодно бросил он Соне.

А когда та послушно схватила Радика за руки, не давая броситься на помощь жертве, Эдик отпустил его и проскользнул ближе к бродяге. Он не ударил ни разу, но смотрел при этом так жадно, что Соня поняла – Эдик тоже не сумел перешагнуть через себя и убить. И тоже теперь питался крохами.

Бродяга уже не кричал, он хрипел, с каждой минутой всё тише. И Радик словно умирал вместе с ним, всё слабее вырываясь из крепкой хватки Сони, которая сама не могла понять, как ей удается его удержать. Наконец Радик всхлипнул и вывернулся из её рук, но снова на помощь бродяге не бросился, а уткнулся лицом в её куртку и обеими руками закрыл уши.

– Уходит! – неожиданно резко выкрикнул Суббота. – Всем смотреть!

– Радик, ты должен, – шепнула Соня, вытирая слезы тыльной стороной ладони и мечтая сплюнуть горькую вязкую слюну, скопившуюся во рту. – Иначе это будет напрасно.

– Пусть, – еле слышно прошептал тот, но повернулся, продолжая вздрагивать с каждым вздохом. И Соня смотрела тоже.

Она была уверена, что никогда не поймет, когда этот несчастный окончательно умрет – он уже некоторое время не двигался. Но к своему ужасу она это не поняла, а почувствовала. До сих пор она видела смерть только как свершившийся факт – вроде мертвого двоюродного дяди в гробу на похоронах, или же в кинофильмах. Там всегда так зрелищно умирали, истекая кровью, с остекленевшими глазами и выпавшими из рук предметами. А здесь просто вот был человек или окровавленный, но живой кусок плоти, в который его превратили убийцы, и вот его нет. Их стало меньше в одно мгновение на этом пятачке грязного двора.

Это чувство было странное, но неожиданно к отвращению и ужасу примешалось еще что-то. Соня поняла, что хотела бы ощутить это еще раз. Как кто-то исчезал навсегда.

И от этой мысли её согнуло пополам, и долго рвало прямо на снег в паре шагов от мертвого тела. Никто не смеялся и не кривился. Все спокойно ждали, когда ей станет лучше, и она сможет выпрямиться. А Эдик даже принес чистого снега, чтобы утереться.

– Он всё равно бы замерз в сугробе, – проговорил Суббота негромко, когда Соня смогла успокоить желудок холодным снегом, который она глотала прямо кусками, не задумываясь о о том, насколько он чистый. – Он много пил и сейчас не дошел даже до своего обычного убежища.

Соня кивнула. Она не собиралась спрашивать, что было бы, не засни этот бродяга в сугробе. Не зря же Суббота упомянул его убежище.

– Простите, – просипела она.

– Всё нормально, – утешил её Эдик. – Странно было бы, если бы ты сразу справилась.