Чернильные души

«Зови просто Степаном» Резин таскал его с раннего утра в аппаратную и держал там до ночи с перерывом на обед и ужин. Радик уже привык облачаться в какие-то подобия скафандров с кучей присосок внутри, шлемы с трансляторами, которые ничего не транслировали – тоже слова Степана, и просто очки ночного видения. Что до биноклей, макро— и микроскопов всех существующих видов, то их Радик даже перестал замечать.

– Всё равно не вижу ничерта, – вздыхал Степан, после него меряя аппарат, который особо четко позволял Радику разглядеть блуждающие среди домов тени.

Снова Радик занервничал, когда ему предложили «очень быстро» посмотреть в пустой комнате. И если без приборов он лишь чувствовал, что находится в странном и неприятном месте, то в очках ночного видения он разглядел мутную белесую фигурку.

Едва заметив вошедшего Радика, тень бросилась к нему, чтобы на короткое мгновение стать почти плотной, коснувшись его. И исчезнуть. Хотя нет, тут Радик должен был признать, что своими глазами видел, как тень вдруг разорвалась на части, опадая на пол неаккуратными ошметками. А у него заныло сердце и острой болью пронзило недолеченный зуб. Оглянувшись на Резина, Радик понял, что тот ничего не видел. Даже когда тень была почти плотной – не видел, и всё!

– Ну что? – Резин поймал его взгляд. – Что видишь?

– Да нет тут никого, что я должен увидеть? – сам не зная зачем соврал Радик. Может, он бы и признался, что пошутил и потом рассказал, что видел. Но взгляд Резина стал колючим и злым, и он прошипел себе под нос:

– Всё-таки улизнула, дрянь.

Кем бы не была девушка, которая разлетелась от прикосновения к Радику, это не давало права называть её «дрянью», и Радик решил молчать.

Его телефон ему вернули, но он не ловил сеть, а на новом ноутбуке была куча игр и возможность вести записи, однако без выхода в интернет. Но окончательно всё Радик понял, когда Вика появилась с пятном на руке. Вот тогда и стало известно, что её выводили гулять по ночным улицам. И тогда же Радик понял, зачем привезли двух сестер. Двойняшек.

– Какое вы имеете право заражать кого-то! – возмутился он прямо на обеде, когда заплаканная Вика показала им руку. – Это что, для вас игрушки?

Котин оставил своих коллег и подошел к ним. Спокойно пододвинул стул и сел рядом с Викой, по-отечески потрепав её по плечу.

– Все великие открытия требовали жертв, – неторопливо произнес он и неожиданно остро глянул на Радика. – А вот почему ты утаил, что именно напротив окон твоей подружки останавливается тень, это вопрос. Возможно, эти существа более разумны, чем мы до сих пор думали. А разумные существа, способные навредить нашей человеческой популяции – это настоящий вызов для ученого.

Он сделал ударение на слове «разумные», словно рассчитывая смутить Радика, но вместо этого лишь напугал.

– Обычно ученые жертвуют собой, а не другими, – почти шепотом ответил Радик. Эта угроза, ведь угроза же? – заставила его отодвинуться от ученого. Вика продолжала плакать, размазывая слезы по пока еще чистому лицу.

– Это единицы, – отмахнулся Котин, словно не замечая, как напрягся Димка, с каким ужасом то на него, то на сестру смотрит Зоя. – Просто истории о них тиражируют. Это же так романтично, жертвовать собой ради человечества. На деле они всего лишь удачливые любители. Профессионал должен оставаться в стороне и наблюдать.

И Радик не нашелся, что ответить. Наверное, если бы он догадывался, куда его заведет этот разговор, он попытался бы сказать еще хоть что-то, но сейчас он боялся и оттого больше уделил внимания хныкающей Вике, а не разглядывающему его Котину.

Не сразу, лишь через несколько дней, но его участие в эксперименте изменилось. Началось всё с того, что от Резина он перешел обратно к Котину.

«Ты видишь тени почти со всеми аппаратами и даже немного без них, – словно извиняясь, пояснил Степан. – А нам нужно понять, что эффективнее».

Радик спорить не стал. Он тоже был за эффективность. Но того, что за этим последовало, он не ожидал.

Едва он вошел в кабинет, который ему указал Котин, как дверь за ним захлопнулась, а прямо в двух шагах от него какой-то лаборант в маске начал резать на блестящем металлическом столе котенка. Хотя «начал резать» – это было бы преувеличением – одно резкое движение скальпелем – и в руках лаборанта крошечное тельце едва успело дернуть лапой.

Ночевать Радику пришлось в этом же помещении. Он закатил безобразную истерику, попытался наброситься с кулаками на лаборанта, кричал по поводу скрывающей лицо убийцы маски… сам не ожидал, что его это заденет так. Кажется, ему что-то вкололи, а потом принесли раскладушку и утку как в больнице для лежачих.

А трупик котенка унесли и двери заперли.

Укол подействовал быстро, и Радик мог только вяло размышлять, что его оставили тут не ради продолжения мук совести или еще чего-то столь же эфемерного для этих людей, а просто из-за отсутствия в помещении окон и металлической двери.

Ходить в утку было унизительно, а спать на раскладушке неудобно, так что утром Радик не стал повторяться и встретил Котина спокойно.