Чернильные стрелы

На четвертый день с неба вновь полило. Не буйным, но кратким ливнем, а моросящей мерзостью, растянувшейся больше чем на сутки. Прайло с озабоченностью посматривал на шефа, все сильнее и сильнее кашляющего. Советник всерьез начал беспокоиться, что начальника Черного стола это путешествие сведет в могилу. Но о том, чтобы вернуться хотя бы и одному с одним сопровождающим, Кайло Шмарсси и слышать не хотел. Он только плотнее заворачивался в одеяло, служившее теперь плащом, и с ненавистью глядел на отяжелевшие от дождя еловые лапы. Стоило чуть задеть ветку, и капельки срывались с иголок, в полете собираясь в целые водопады. И невозможно быть готовым к этому: Прайло всякий раз получал добрую порцию холодной воды за шиворот. Один из солдат накинул одеяло на голову и стал похож на набожную старушку, идущую в церковь на день Святого Лойго. Смеяться никто не стал, и вскоре весь отряд можно было бы спутать с праздничной процессией, вышедшей из дома призрения для старых и немощных.

А на утро дня пятого пришлось забить первую лошадь. То, что овса животным хватит ненадолго, было понятно уже давно, но от тяжелого выбора, какой из лошадок перерезать шею, избавил случай: одна из заводных попала копытом в звериную нору, и кость в ее ноге треснула так, что услышал даже дозорный. Сержант Карви сделал всю грязную работу и приказал разделать тушу.

– Мясо нет времени вялить, господин начальник, – сказал он вастеру Шмарсси. – Сейчас нарежем, положим под седла.

Господа негласные переглянулись. Этот рецепт еще меньше походил на высокую кухню, чем стряпня советника Варконне.

– За день просолится и прогреется, есть можно.

У Прайло на это счет имелись сомнения, но сержант был прав – времени было мало. Половина десятины прошла, а никто не видел ни следов беглецов, ни признаков того, что пограничная река хотя бы где-то близко.

Но к вечеру следы неожиданно нашлись. Гусар, высланный сержантом в дозор, примчался обратно, рискуя поломать и лошадь, и себя.

– Там кострище! Шагах в трехстах!

Прайло заметил шефу, что подобная находка – это какое-то нереальное везение или воля Творца, который, как известно, в дела живых вмешиваться не любит. И вряд ли он отвлекся от своих божественных дела ради каких-то дураков, потащившихся в лес без какой-либо подготовки.

– Дело у нас уж слишком важное, – возразил негромко вастер Шмарсси. – Кровь может такая политься…

Хоть сколько-нибудь точно определить, как давно тут горел костер, никто в отряде не умел. Возможно, дамнор Ростримо Вагнер и неизвестный витаньери грелись здесь еще нынешним утром, а могло пройти и три дня. Дождь давно уничтожил все следы, поэтому Шмарсси не стал гнать впереди ветра и дал команду устраиваться на ночлег.

«Конина под седлом» оказалась на вкус мерзкой, но есть выбирать особо не приходилось.

С неба все так же противно капало, может быть, и потише, но легче от этого не стало. Солдаты соорудили из жердей и трех одеял некое подобие навеса. Все настолько вымотались, что на разговоры и обсуждения сил ни у кого не осталось. Гусары и негласные, прижавшись друг к другу, мгновенно уснули, даже не выставив караульных.

Утром Прайло с сержантом несколько раз обошли стоянку по кругу, но так и не обнаружили ничего, что помогло бы определить направление, в котором ушли беглецы. За неимением лучшего вастер Шмарсси принял предложение одного из солдат свернуть круче к западу, совсем немного забирая на север.

– Так мы, благородный пуаньи, может, от этих ублюдков отстанем, зато точно не пропустим Ваш проход в скалах. И по берегу идти, может, легче будет. И вода рядом.

К Красной вышли только на восьмой день. Подъем к горам почти не чувствовался, тем неожиданней был величественный вид, открывшийся отряду.

Ели как будто расступились, и Прайло не сдержал восхищенного возгласа. Прямо перед ним ревела бурная река, другой берег которой вырастал из воды вертикальной стеной. Где-то наверху – приходилось задирать голову! – качали кронами сосны.

– Вот что за шум был, – сказал молодой гусар.

Олло – вспомнил советник. От переутомления даже его идеальная память начала подводить, и он никак не мог запомнить досконально имена гусар.

И впрямь: еще с вечера в ушах Прайло появился едва слышный гул, к которому он быстро привык и не замечал, как он становится все громче и громче. Но здесь, на берегу Красной, этот гул превратился в свирепый рев.

– Переправиться здесь никто не сможет, если он только не умеет летать, – подытожил осмотр реки сержант Карви.

Возражений ни у кого не нашлось. Широкая – в сотню шагов – Красная не оставляла никаких шансов никому, кто бы ни рискнул ее пересечь. Огромное бревно, стремительно пронесшееся мимо, только подтвердило этот непреложный факт. Река играючи то прятала его в своих водах, то выплевывала так, что он взлетало над пенным потоком.

– Откуда тут бревно? – спросил кто-то.

– Обтесалось, пока плыло, – ответил Карви. – Или из самого Ганта его тянет. Неважно. Нам вдоль берега на север.