Чернильные цветы

Рокса села за учительский стол и тяжело вздохнула. Остался еще один урок у шестиклашек – и она свободна. Девушка устало потянулась рукой в сумку за таблетками от головной боли. Хорошо, что сейчас было окно. Почти час перерыва, чертов урок, и домой. Ничего не хотелось. Роксана снова почувствовала комок в горле. Результаты пятничного тестирования будут известны только к концу недели, а сумасшедшие родители продолжают ходить на открытые уроки, которые ей продлила администрация. Каждая вторая мамаша смотрит на нее с презрением, фыркает и задает тупые вопросы, начиная от документов об образовании, заканчивая сакраментальными фразами: «А вы замужем? Дети есть? Кто ваши родители? Вам всего двадцать один? Ну, понятно все с вами».

Молодая учительница обхватила голову руками, зарываясь пальцами в слегка отросшие волосы. Несколько дней мало спать, выслушивать придирки и хамские замечания от родителей школьников, ловить косые взгляды других учителей, уворачиваться от расспросов учеников, быть в подвешенном состоянии на работе, врать бабушке и Лу, что у нее все хорошо, выглядеть как скала в глазах окружающих и держаться. Держать себя в руках и держать лицо. Роксане захотелось закурить прямо в школе. Все так осточертело.

Она посмотрела в окно на школьный двор. Ноябрь. Грязный, мрачный, холодный и дождливый, как ее настроение. Рокса похудела от нервов за эти дни. Кусок в горло не лез. И этот проклятый урок десятого класса, куда пришла мама ученика и стала с порога качать права и мешать вести занятие. Учительница часть урока потратила на то, чтобы объяснить, почему ученики обращаются к ней «мисс Роксана». Никакие доводы, ничего не убедило женщину, которая изначально шла в школу, чтобы с кем-нибудь поругаться. Мария, как ее там, просто обозвала Роксану малолетней недоучкой и вышла из класса. Дисциплина была подорвана почти до конца урока.

Рокса вдруг почувствовала, как по щеке катится одинокая слеза. Появилось еще и чувство презрения к себе. Она никогда не плакала в общественных местах или перед кем-то, кроме редких случаев. Но сейчас Рокса продолжала сидеть одна в пустом кабинете, смотреть в окно и беззвучно плакать. Вторая слезинка упала на пачку с таблетками на столе. Стало невыносимо грустно и больно. С утра еще один ученик отказался от репетиторства. Осталось всего трое ребят, кто хотел с ней заниматься.

Девушка закусила губу до боли. В конце месяца день рождения директора, на который все скидывали деньги. В конце месяца ждали счета к оплате, предстояла покупка бабушке нового пальто, потому что прошлогоднее порвалось, и куча необходимых трат по мелочи. И Роксе опять нужно было что-то придумать, чтобы выкрутиться. Счет в банке, на который она откладывала свои небольшие сбережения, был закрыт под проценты. Снимать было нельзя еще год, только пополнять.

Даже если бросить такое дорогое удовольствие, как курение, финансовую ситуацию это не спасет. Да и потом, Рокса давно решила, что хоть одна, пусть и вредная, радость у нее должна быть. Хоть что-то. Дурацкая вредная привычка, на которую она тратит деньги.

– Как же глупо все. – Девушка потянулась за бумажным платком в сумку, обернулась и увидела в дверях кабинета Андреева-младшего.

Кирилл невольно застыл в шоке. Он не видел Роксану в пятницу на тестировании, практически не видел на выходных и как-то не ожидал, что она будет выглядеть совсем замученной и заплаканной. Хотя, надо признать, с влажными красными глазами, невыспавшимся лицом и осунувшаяся, в черных брюках и белом пуловере, она выглядит еще сексуальнее.

–Почему ты плачешь?– спросил он на французском, подходя к ее столу.

–Потому что меня все достало. – Сначала Рокса хотела ответить ему колкостью, но вдруг сказала правду.

Не было сил уже держать лицо. Да и желания тоже. Хоть раз в жизни пусть кто-то видит, что она тоже человек. Даже если этот кто-то – Андреев-младший.

Кирилл что-то быстро прикинул в уме, а затем достал телефон и позвонил.

– Привет, Ромашка, – на другом конце сразу послышалась ругань и мнение брата о ненавистном прозвище, – можно взять твою тачку? Хочу проехаться до «мака», поклеить девчонок. Ой, да не бзди, ты все равно на работе допоздна с Андрюшкой, – в трубке снова послышалась ругань. – Спасибо, дорогой. Конечно, запасные ключи у меня с собой, заберу ее от работы.

Рокса непонимающе смотрела на Кирилла, пока тот не выключил телефон.

–Куколка,– продолжил он на французском, – тебе нужен «побег из Шоушенка» на денек, а мне – практика французского, поэтому я сгоняю на такси за тачкой, а потом заберу тебя за желтым домом.

–Но у меня еще один урок,– как-то глупо и беспомощно сказала Рокса, не совсем осознавая окружающую реальность. Мысли окончательно перемешались, а приводить их в порядок не было сил.

–Вот ты сложная баба,– вздохнул Кир. – Идешь в учительскую, показываешь всем свои красивые заплаканные глазки и адские муки на лице и говоришь, как ужасно разболелся зуб, сил нет терпеть, срочно надо идти к врачу. Тебя отпускают, дальше по моему плану.

–Но как же шестиклашки?– растерянно пролепетала она, совсем не понимая Андреева.

–Поверь, они обрадуются твоей боли и своей свободе.

* * *

Рокса сидела за генером в соседнем дворе, ожидая Кира. Что она тут делает? Почему согласилась на эту авантюру? Все совсем плохо, если она наврала про зуб, как посоветовал Андреев, ушла раньше с работы и собирается со своим учеником в другой город в «Макдоналдс»? Зачем все это? Почему поддалась порыву?

Это все дурно пахнет, и не надо прикрывать это практикой французского. Уйти раньше с работы – это слабость и трусость, особенно сейчас. Рокса посмотрела на часы, она вполне еще успевала на урок к шестиклашкам. К черту Андреева, она не имеет права сейчас развлекаться, когда на кону работа и будущее. Рокса развернулась и собралась вернуться в школу, когда увидела «Мазду», подъезжающую прямо к лавочке, где она только что сидела.

Роксана встала как вкопанная, опять сомневаясь во всем.

–Чего ты стоишь истуканом?!– Кирилл недовольно вышел из машины и подошел к ней.

–Я никуда не поеду. Это неправильно, нужно вернуться на работу. – Рокса посмотрела на свои хорошенькие короткие сапожки, не желая смотреть на Андреева-младшего.

–Хорошо, как скажешь,– спокойно сказал Кир, а затем резко подхватил ее под ягодицы и перекинул через плечо, как мешок картошки.

–Ты что делаешь, идиот?!– закричала Рокса, напугав девочку, которая выгуливала щенка у соседнего подъезда.

–Роксана Григорьевна, мы поедем за кофе и проветрим ваши мозги. Мне нужна адекватная училка, а не психичка с нервным срывом и депрессией.

Кир быстро кинул Роксу вместе с ее сумкой и тетрадями на заднее сиденье, и пока она барахталась и орала, пытаясь открыть дверь и выползти из машины, он быстро сел на водительское место, заблокировал двери и поехал к выезду из города.

–Андреев, ты больной?! Я же сказала, что передумала!– Рокса с ужасом смотрела в окно, в котором, как через калейдоскоп, мелькали улицы, дома и деревья. – Ты ведешь машину слишком быстро! Мне страшно!

Кирилл, хмыкнув, резко вошел в поворот.

–Ты настолько мне не доверяешь? Не бойся, я тебя не убью, пока не получу сертификат,– выпендрился ученик.

–Ты точно больной на голову!

Вместо ответа Кир усмехнулся и подключил свой телефон к аудиосистеме, врубив музыку. Рокса с первых аккордов узнала песню.

Кирилл запел на английском с жутким акцентом, хоть и попадая в ритм.

–Ты хоть перевод песни знаешь?– фыркнула Рокса, устраиваясь сзади поудобнее.

Кир посмотрел в зеркало, встретившись с ней взглядом. Конечно, он читал раньше перевод, любил эту песню и где-то в душе был не против воплотить ее в жизнь. Как минимум бóльшую часть этой песни уж точно. И его училка подходила на эту роль. Вспомнился недавний поход в стрип-бар и глупая курица, которая сосала ему в туалете. Мусор, не достойный внимания.

 You’re beside me on the seatGot your hand between my kneesAnd you control how fast we go by just how hardyou wanna squeezeIt’s hard to steerWhen you’re breathing in my ear[54]  

Определенно. Он был бы не против послушать дыхание своей училки у своего уха. Глупо это скрывать, да и зачем. Он не ее фанат, уж точно не Кропоткин, но…

Когда ребята доехали до «макдака» в соседнем городе, снова пошел сильный дождь. Вдобавок поднялся такой ветер, что Роксе показалось, что рекламные щиты сейчас рухнут прямо на машину Ромы.

–Зря мы это затеяли.

Девушка с сомнением посмотрела на светофор, который стал неправильно мигать и глючить из-за бурана.

–Какая ты трусиха,– закатил глаза Кир и нагло вклинился между машин в очередь «макавто».

–Это некультурно,– возмутилась Рокса, представляя, как их материт девушка в «Пежо» сзади.

Кирилл только усмехнулся и сделал заказ. Затем он припарковался на стоянке за «макдаком» и продолжил болтать с ней на французском. Рокса в который раз поймала себя на мысли, что речь его звучит практически без акцента, даже лучше, чем у нее.

–Я никогда не спрашивала,– задумчиво сказала она, – но ведь Рома тоже хорошо говорит по-французски, хоть и не выпендривается в компании, как ты. Откуда? У вас в роду были французы?– с небрежным интересом спросила блондинка.

–Долгая история,– нехотя ответил парень.

–У нас много кофе и бургеров, а ты хотел практики на французском, так что рассказывай,– Роксана уселась поудобнее в машине, отпивая щедрый глоток обжигающего латте.

–Ладно, все равно не скажу я, Рома растреплет. – Кир нахмурился, размышляя, сколько знает его училка про их странную семейку. А семейка правда была странной. – Моего деда, молодого и зеленого, отправили после войны работать в Париж, потому что он был военным переводчиком, да еще и полиглотом. Тогда, конечно, многих военных отправляли в Германию, но деда почему-то решили отправить именно в Париж. В свободное от работы время их иногда водили в оперу или на балет. Моей бабуле тогда было шестнадцать, и она была из довольно богатой по тем временам семьи. Они даже смогли сохранить часть состояния во время войны. Бабуля Жози была начинающей балериной, как и ее мать и бабка. В войну, конечно, ни о каком балете и речи быть не могло, но после войны ее семья снова захотела, чтобы дочь занималась балетом, тем более были и связи и талант. На балете они и познакомились. Дед был в два раза старше, тот еще извращуга,– заржал Кир, – тут же втрескался в молодую француженку по самые уши. Пока он семь лет работал в Париже, Жози тоже в него влюбилась, а когда надо было возвращаться в Россию, моя романтичная бабка все бросила и помчалась за ним. Они поженились, у них родился мой отец. Дед ушел со службы, но оставался переводчиком, бабуля учила русский и преподавала французский. – Кирилл резко замолчал, обрывая свой рассказ.

Рокса тоже помолчала, ожидая, что он продолжит говорить, но Кир хранил тишину.

–Очень интересная история,– немного восхищенно сказала Рокса. – И правда романтичная. Твоя бабушка бросила страну, семью, друзей, балет, чтобы уехать в неизвестность вслед за дедом.

–Да,– ухмыльнулся Кир. – Россию она терпеть не может, хоть и прожила тут почти двадцать лет.

Рокса решила не продолжать эту тему, видя, что парень нервничает. Он не хотел что-то рассказывать, и ей тактично не хотелось в это лезть. У всех свои скелеты в шкафу. Ей ли не знать.

–Ну а у твоих родственников все не так романтично, я так понимаю,– хмыкнул Кир, думая о своем.

Рокса вздохнула. Раз уж они откровенничают, пусть и для практики языка, надо бы сказать пару слов о себе. Тем более Кир точно слышал мерзкие слухи про ее семью.

–Ну, тут как посмотреть. Мать безумно любила отца, просто с ума по нему сходила. По крайней мере, бабушка так говорит, я, честно сказать, не помню, какие у них были отношения. Я была маленькая, когда папу сбила машина…

Роксана отца не помнила. Все ее воспоминания о нем основывались на рассказах мамы и бабушки и фотографиях. На снимках семья действительно выглядела счастливой. Особенно мама. Вживую Роксана не видела на ее лице такого счастья и всепоглощающего обожания. Никогда.

–Когда папа умер, мама начала выпивать, так – бокальчик-другой, чтобы уснуть. Бабушка говорит, что тогда и подумать не могла, что это… ничто не предвещало, как говорится. А через полтора года в аварии погибли ее родители, и мать сломалась. И запила по-настоящему. Когда появилась Лу, она на какое-то время завязала, но потом все началось по новой.

На немой вопрос Кира, прикинувшего, что Роксанин папа умер задолго до рождения Лу, Рокса пояснила:

–Мы с Лу не родные сестры. Нет, не так…– Лу была ей роднее некуда. – Не кровные сестры, вот.

Кир кивнул. Это объясняло непохожесть сестер. Он посмотрел на Роксану, которая смотрела прямо перед собой, явно думая о чем-то глубоко личном, и пожалел, что завел разговор о ее семье.

–Сочувствую. Звучит дерьмово.

–Жизнь иногда бывает дерьмовой,– пожала плечами Рокса, ставя точку в разговоре и уже жалея, что заговорила о семьях.

Затем они стали трепаться о кино и музыке, о политике и погоде, обо всем, где можно было лить много воды на французском. Незаметно ливень прекратился, а ветер стих, оставив после себя грязь, голые деревья, холодный ноябрьский воздух и приближение ночи.

–Ого, уже почти девять.– Рокса была в шоке, что они столько часов просидели в машине и проболтали. – Завтра на работу, а кому-то в школу.

Кир завел машину, выезжая с парковки. На обратном пути он ехал спокойно и медленно, никуда не спеша и не рисуясь. Рокса так и осталась сидеть на заднем сиденье, и он периодически посматривал на нее в зеркало заднего вида. В какой-то момент, на очередном светофоре, уже въезжая в город, он увидел, что она уснула.

Несколько коротких прядей волос упало на лицо, которое сейчас казалось совсем юным и невинным. Училка смешно выпячивала нижнюю губу во сне и тихо, едва слышно, сопела. Голова чуть откинулась назад, открывая обзор на красивую шею. Возникло странное ощущение, словно захотелось чего-то непонятного, словно чего-то не хватало. Светофор давно горел зеленым, сзади сигналили машины, а Кирилл залип, рассматривая свою спящую преподавательницу. Очередной сигнал вернул его в реальность, и парень резко нажал на газ. Ему не понравилось это странное чувство.

Когда он припарковал машину в ее дворе, Рокса все еще спала. Сейчас она выглядела особенно тихо и беззащитно. Андреев хотел ее разбудить, но из динамиков послышалась мелодия «Appelle Mon Numéro» Mylène Farmer. Кирилл знал эту песню наизусть на французском и безумно любил. Отвернувшись от Роксы, он курил в открытое окно машины и тихо мурлыкал себе под нос.

 Appelle mon numéroJ’humeur à zéroAppelle mon numéroJ’ai le sang si chaud  

Кир обернулся назад. Рокса проснулась под конец песни и тоже тихо пела.

– Спасибо, Андреев, – она буднично назвала его по фамилии, собирая свои вещи и наматывая шарф на шею, – ты скрасил мой вечер и поднял настроение. Было весело, до встречи в школе.

Песня закончилась, Рокса ушла. Кир не попрощался. Сидел в машине и снова курил. Что-то внутри щелкнуло. Именно щелкнуло, как крышка его любимой зажигалки «Зиппо». Училка выбесила его своим прощанием, назвав по фамилии небрежным голосом, как в классе на уроке.

– Высокомерная сука, – Андреев-младший выбросил недокуренную сигарету, – я тебе покажу, как себя вести надо.

* * *

Рокса стояла и смотрела на облезлую дверь, не решаясь открыть ее. Лу, очевидно, была дома. Реальность рвано заполняла ее разум. Проблемы и прочие вещи настигали ее, а она стояла в подъезде, не решаясь открыть дверь квартиры. Стояла, сжимая ключи и телефон в одной руке, сумку и пакет с тетрадями в другой. И не понимала почему. В голове все еще звучали слова песни.

 Appelle mon numéroViens dans mon sillageNi trop sageNi collageJuste ce qu’il me faut[55]