Чёрно-белая палитра

— Я не знаю… Наверное, нет. Я только работал над достижением результата. Я знал, что выполняю важную миссию…

— Вам кто-то это сказал? — уточнила я.

— Не помню, — после продолжительной паузы покачал головой дворецкий. — Но я точно это знал. И знал, что остаётся совсем немного работы. Открытие совсем близко, и надо только как следует поднапрячься… А выясняется, что здесь нет ни одного стоящего ингредиента?

Я не стала уточнять, что фрукты и овощи — продукты по — своему весьма стоящие. Зачем издеваться над человеком, на которого и так было больно смотреть?

— Тёмное воздействие? — негромко уточнил Алджи.

Я кивнула. — Видимо, парню внушили, что он занимается невероятно важным делом, подбросили вот эту ерунду и предоставили самому себе здесь в подвале. Скажите, — обратилась я уже к Маскотту, — вы никогда прежде не занимались алхимией? Или, может быть, собирались заниматься?

— Очень хотел, — мрачно изрёк дворецкий. Он всё ещё пребывал под действием магии и не до конца осознавал происходящее, но уже начинал понимать, что его жестоко обманули. — Мечтал даже. В детстве и юности. Но семья была бедная, не было денег на обучение.

— И ему пришлось пойти в услужение, — позволила себе продолжить рассказ я, обращаясь по — прежнему к Алджи. Маскотт по — прежнему пребывал некоторым образом 'не здесь'. — И он даже хорошо продвинулся по карьерной лестнице: дворецкий в таком замке — это весьма высокая должность. Но мечта осталась, и она была совсем о другом. Наверное, он кому-то об этом рассказывал, или случайно обмолвился, а тот, кто надо, услышал или специально выяснил. Обладая нужными магическими возможностями, было совсем нетрудно внушить человеку, что его юношеская мечта сбылась, он действительно великий алхимик и вот — вот совершит открытие, которое перевернёт судьбу человечества.

Алджи покосился на несостоявшегося алхимика со смесью жалости и неприязни. Возможно, причина второго чувства заключалась в недоброжелательном, раздражительном и даже грубом поведении последнего. Ведь такое обращение к тёмной магии никакого отношения не имело. Человеку внушили, будто он ставит важные опыты, а вот смотреть на окружающих сверху вниз он выбрал сам. А может быть, Алджи считал, что к своей мечте, если она настоящая, следует стремиться изо всех сил, если не получается сразу, но накопив денге за год или пять; если не получается прямыми путями, значит, окольными… Трудно сказать: спрашивать его в присутствии дворецкого было бы некрасиво, а впоследствии стало не до того.

— Вопрос заключается в том, зачем кому-то понадобилось так поступать, — проговорил Алджи. — Хотя постой-ка… Глупый вопрос. Вариантов всего два. Либо господин дворецкий сильно мешал тому, кто нас интересует, и этот человек решил устроить ему искусственное занятие, чтобы не путался под ногами. Но в этом случае, на мой взгляд, ненужного свидетеля можно было устранить более простым и надёжным способом. Либо его посадили здесь специально для нас, в качестве козла отпущения. Было очевидно, что в его объяснения мы не поверим. Поведение его более чем подозрительно. Проведение эдаких опытов в подвале, в комнате, о которой мало кто знает, наводит на нехорошие мысли. Думаю, интересующий нас человек догадался, что он нас интересует. И подсунул нам вот такую замену. Если бы мы купились, вызвали бы сейчас коллег, арестовали дворецкого, вывезли на экспертизу всё это хозяйство…

— И рано или поздно определили бы, что оно безвредно, — заметила я.

— Видимо, для злоумышленника очень важна разница между 'рано' и 'поздно', — сделал вывод Алджи. — Иначе вся эта схема действительно не имела бы смысла. Возможно, он собирается бежать и переместить свою лабораторию в другое место. Возможно ждёт, пока будет готова нужная порция эликсира. Не знаю. Но он явно рассчитывал, что успеет завершить свои дела за то время, что мы будем разбираться с Маскоттом. И не учёл одного. Что одной ненормальной тёмной вздумается попробовать на вкус свежедобытой крови.

Слова 'ненормальной тёмной' он произнёс с лёгкой полуулыбкой и неожиданной с учётом сопутствующих событий нежностью во взгляде.

— Скорее что проснётся профессиональная интуиция, — поправила я.

Развить эту тему дальше не удалось. Из-за стены отчётливо послышался стук, будто кто-то уронил некий предмет или с размаху поставил на пол стул. Причём звучало это не со стороны коридора, а с противоположной.

— Там кто-то есть? — быстро спросил у Маскотта Алджи, молниеносно извлекая из ножен оружие.

Я тоже приготовила арбалет.

— Не знаю.

Судя по озадаченному тону, дворецкий не подозревал о возможном присутствии поблизости посторонних лиц.

— Отсюда есть ещё один выход? — продолжил расспросы Алджи, разглядывая стену, из-за которой и сейчас слышались звуки, только не такие резкие и более тихие.

— Нет, — покачал головой Маскотт.

Алджи прикусил губу. Профессиональное желание поскорее разобраться в происходящем боролось с не менее профессиональной осторожностью. Отдавая дань последней, он взялся за эхофон.

— Демоны! — воскликнул Алджи минуту спустя.

— Не выходит? — хмурясь, уточнила я.

Он кивнул.