Чёрно-белая палитра

— Да так… — неопределённо махнул рукой Иртални, давая понять, что бессмысленно об этом говорить. Но почти сразу, противореча самому себе, пояснил: — Понимаете, наш король, при всех его недостатках, очень серьёзно относится к определённым человеческим ценностям. Среди этих ценностей — семья. Я знаю несколько реальных случаев, когда за одинаковые преступления он наказывал одиноких людей значительно более сурово, чем женатых. Не хотел оставлять жён вдовами, а детей сиротами, и наличие семьи служило своего рода смягчающим обстоятельством. Вот я и подумал, что если бы у Уилфорта была семья, риск наиболее сурового приговора серьёзно бы понизился. Больше всего, конечно, помог бы ребёнок, но, ясное дело, этого за две недели не добиться. А вот успеть жениться он бы мог. И отчего‑то, когда я увидел вас здесь, мне показалось, что такой вариант возможен. — Тон Иртални неожиданно перестал быть мягким и задумчивым, вместо этого он посмотрел на меня в упор и жёстко, как обвинитель на допросе, в лоб, спросил: — Вы могли бы выйти замуж за Алджернона Уилфорта, чтобы спасти ему жизнь?

У меня было много причин, чтобы не отвечать. Во — первых, Иртални это никак не касалось. Во — вторых, я не знала, насколько правдив его рассказ. В — третьих, я в любом случае была этим рассказом шокирована. В — четвёртых, как бы то ни было, даже если это действительно в его интересах, Уилфорт мне предложения не делал и даже ни на что подобное не намекал.

Но против всех этих доводов был ещё один, очень простой. Я точно знала ответ на вопрос и не видела причин его скрывать. И потому, не моргая и не отводя взгляда, прямо ответила:

— Да. Если бы он сам этого захотел, могла бы.

Взгляд Иртални смягчился. И уже более человеческим тоном, без интонаций судьи, он осведомился:

— Но вы ведь понимаете, что сохранение жизни не означает полного помилования? Вполне вероятно, что ни титула, ни состояния у него не останется. И вы готовы связать свою жизнь с человеком в таком положении?

Наверное, последовавшей реакции Иртални никак не ожидал, ибо нахмурился и даже отстранился. Я просто рассмеялась. Немного натужно, но и почти искренне.

— Вы знаете, лорд Иртални, вот уж в чём я не вижу никакой проблемы, так это в отсутствии титула, — отсмеявшись, сказала я. Правилам этикета моя речь явно не соответствовала, но я и не собиралась строить из себя великосветскую даму. К тому же что‑то подсказывало, что весь наш разговор, инициированный, между прочим, именно Иртални, плохо соответствовал светским правилам. — У меня его нет и никогда не было, практически у всех, кто меня окружает, — тоже. Титул, конечно, очень удобен, когда пытаешься чего‑то добиться — к примеру, выбить то самое финансирование, — но, знаете, это как‑то мало походит на серьёзный довод в пользу или против брака.

— Титул — допустим, — отчего‑то не стал оспаривать моё неуважительное отношение к дворянскому званию Иртални, — а как насчёт состояния? Или вы считаете, что от денег тоже мало проку?

— От денег много проку, — уверенно возразила я. — На них, например, вишню можно купить.

Похоже, Иртални вновь слегка опешил: не иначе, счёл приведённый мной аргумент поистине убойным. Но мне отчего‑то нравилось вводить его в такое состояние.

— Но деньги можно заработать, — продолжала я. — Знаете, я приехала в Тель — Рей без гроша в кармане. Ну, образно говоря, без гроша, — поправилась я, — пара грошей, кажется, всё‑таки была, но дело не в этом. Дело в том, что я захотела найти работу — и нашла. Захотела прижиться в городе — и прижилась. Да, я никак не могу назвать себя богатой женщиной. Да, мне порой не хватает денег на те или иные приятные вещи. Но это в сущности ерунда. Я зарабатываю достаточно, чтобы достойно жить. Чтобы снимать жильё не где попало, а в благополучном районе, не знать, что такое голод, и даже время от времени посещать с друзьями таверны. В сущности у меня есть всё, что нужно. И при этом всё, что есть, — моё по праву, и я не завишу ни от каких богатых родственников, которые считали бы, что я живу на их деньги и, следовательно, кругом им должна.

Иртални слушал на удивление внимательно, и я внезапно смутилась, поняв, что слишком много говорю о себе.

— Суть в том, — перешла с личного на общее я, — что важно не то, с чем человек начинает. Есть у него капитал или нет. Важна его собственная целеустремлённость. Если он намерен пробиться, то он пробьётся. И достойно существовать сумеет.

— Но вряд ли получит состояние, сопоставимое с дворянским, — резонно заметил Иртални. — Я имею в виду потомственных дворян.

— Вряд ли, — согласилась я. — А так ли это необходимо?

Собеседник медленно покивал.

— Что ж, я понял вашу позицию, — проговорил он.

Продолжить Иртални не дали.

— Тиана! — Алджи вихрем ворвался в гостиную, держа в руке трубку эхофона. — Одна из наших ниточек сработала! Ты срочно нужна мне на месте преступления как эксперт!

Глава 15

Тягостное впечатление от недавнего разговора мгновенно смешалось с рабочим ажиотажем. Гремучая смесь. Я ощутила зуд в ладонях, но потом припомнила тревожащее:

— А мне можно там появляться?