Чёрно-белая палитра

Я спустилась на первый этаж и направилась в нужное крыло. Когда проходила мимо очередной лестницы, кто‑то негромко покашлял, пытаясь привлечь моё внимание, а затем меня осторожно тронули за рукав. Я обернулась.

Передо мной стояла женщина, невысокая, светловолосая, лет пятидесяти, в одежде служанки.

— Простите, госпожа страж, — робко произнесла она, заглядывая мне в глаза, — это ведь вы приехали к нам из тёмного магического отдела?

— Отдел по злоупотреблению магией тёмных, — уточнила я.

— Да — да, конечно, простите неграмотную, вечно что‑нибудь напутаю, — пробормотала она.

— Всё в порядке, — поспешила заверить я, видя, что служанка приняла моё уточнение, уж очень серьёзно. — Вы что‑то хотели мне сказать?

Женщина решительно кивнула.

— Давайте присядем, — предложила я.

Служанка вела себя настолько робко, что я сама повела её к ближайшему дивану. Мы сели, причём она осторожно опустилась на самый краешек.

— Как вас зовут? — успокаивающим тоном спросила я.

Первое правило опроса свидетелей простого происхождения — дать человеку понять, что не смотришь на него свысока и не собираешься ежеминутно грозить тюремной камерой. Увы, поведение некоторых стражей создаёт в сознании людей предубеждение, с которым впоследствии бывает непросто бороться. Потому‑то мы с ребятами и не брезгуем прямо в служебной форме выпить в дешёвом трактире или, присев на ступеньку, поболтать за жизнь с пьяными гончарами с Рябинной улицы. Зато потом свидетели из неблагополучных районов от нас не шарахаются.

Но знать — другое дело. Эти сами до нас не снисходят. Да и с другими обитателями таких вот богатых районов, то бишь, слугами, нам пересекаться особенно негде. Хорошо, что эта женщина решилась заговорить, а многие предпочли бы держать свои мысли при себе.

— Белла, — ответила она, скромно улыбнувшись.

— А я — Тиана, — улыбнулась в ответ я, благоразумно оставив сержанта Рейс для другого случая. — Итак, Белла, что вы хотели мне рассказать?

Женщина так дрожала от волнения, что, находись мы в участке, я бы первым делом предложила ей воды. Но предлагать подобное в доме, где она работает служанкой, было бы перебором, так что я просто терпеливо ждала ответа.

— Не верьте в самоубийство, — предварительно оглядевшись, умоляюще сказала Белла. — Не могла госпожа покончить с собой. Раз не случайное несчастье, значит, убили.

— Почему вы так думаете?

Вытаскивать блокнот и делать записи я не стала. Во — первых, в этом случае данная конкретная свидетельница точно испугается и замолчит. Во — вторых, давно заметила, что люди вообще больше раскрываются, когда разговор ведётся как бы неофициально, без протокола. И в — третьих, на память я не жалуюсь, поэтому и сама предпочитаю сосредоточиться на рассказе и не отвлекаться на записи.

— Я знаю госпожу. То есть знала, — грустно поправилась служанка. — Да и не было у неё причин для самоубийства.

— Насколько я поняла, после смерти отца она пребывала в крайне подавленном состоянии духа?

Белла впервые позволила себе хоть как‑то проявить характер: раздражённо поморщилась и передёрнула плечами.

— Любой нормальный ребёнок переживает, когда боги забирают его родителя, — заметила она. — Сильно переживает. Но многие ли из‑за этого лишают себя жизни? А других бед в жизни госпожи не было.

Я задумалась. С одной стороны, слова служанки были интересны. С другой, кто их, самоубийц, разберёт. Порой и причины, и выбранное средство бывают столь странными, что, сколько ни бьёшься, понять психологию покончившего с собой (или совершившего такую попытку) не удаётся.

— Может быть, несчастная любовь? — высказала одно из простейших предположений я.

Служанка слабо усмехнулась.

— С её‑то приданым? Да ещё и после того, как она стала сама себе госпожой?

Да, маловероятно. Хотя и не так чтобы невозможно.

— Да и не было у неё никого, — продолжала Белла. — Я бы знала.

— Вы имеете в виду, что она бы вам рассказала? — с долей скептицизма уточнила я.

— Даже если бы не рассказала, уж я была бы в курсе, поверьте, — улыбнулась Белла.

Ну что ж, пожалуй, верю.

— Хорошо, а что в таком случае, вы думаете, произошло? — приступила к следующему этапу расспросов я. — И ещё: почему вы всё время оглядываетесь? Вас кто‑то запугал? Запретил разговаривать со стражами?

— Нет, — покачала головой Белла. — Просто, боюсь, скажут, что лезу не в своё дело. Оно, может, и правильно, но не могу промолчать после того, что случилось. Понимаете, если люди правду говорят, и госпожа действительно сама под карету бросилась, значит, точно тёмный маг постарался.

— Пока в пользу этой версии нет никаких весомых аргументов, — призналась я.

— Откуда бы им взяться? — со вздохом отозвалась служанка. — Ещё бабушка моя говорила: тёмная магия — она как вода. То прозрачная, то мутная, и такие глубинные тайны хранит, до которых ни одному человеку не добраться.

Я одобрительно хмыкнула. Неплохое сравнение, не столько даже для тёмной магии самой по себе, сколько для предмета её воздействия. Вода и мозг. Водные глубины и глубины сознания.

— Ну хорошо, а как вы считаете, кто мог быть заинтересован в смерти госпожи Веллореск?