Чёрно-белая палитра

— Семейный лекарь. Он обязан доводить до сведения стражей подозрительную информацию. А сон молодого лорда, хоть и не отразился на его здоровье, наводит на мысли о магической природе. Вот целитель и счёл нужным прямо из особняка Гарденов отправиться к нам.

— То есть лорд Адан только недавно проснулся? — сообразила я.

— Три часа назад, — подтвердил Уилфорт. — Разбудить Гардена лекарю не удалось. Он дождался, пока тот проснулся сам, провёл тщательный осмотр, переговорил с родственниками и после этого отправился сюда.

— Так я пойду?

Я уже подскочила со стула и в нетерпении переминалась с ноги на ногу.

Лёгкая снисходительная улыбка.

— Идите. По возвращении доложите мне о результатах.

Визит к семейству Гарденов оказался, скажем так, непродуктивным. Тёплого приёма ожидать и не следовало, поэтому не так чтобы отсутствие гостеприимства явилось неожиданностью, но всё равно обидно. Я же не чаю попить пришла, а по делу, притом имеющему непосредственное отношение к одному из хозяев дома.

Сначала пришлось долго и нудно объяснять это седовласому привратнику. Наконец, меня пустили на порог, но и только. Точнее, я успела сделать не более трёх шагов по величественному холлу, когда меня перехватил дотошный лакей. Ему пришлось всё объяснять повторно, не менее долго и нудно. Потом меня заставили проторчать минут двадцать в какой‑то крохотной комнатке и лишь после этого, наконец‑то, соизволили провести 'к господам'.

Я рассчитывала увидеть молодого дворянина, собственно Адана Гардена, но в комнате, в которую меня провели, сидела лишь высокая блондинка неопределённого возраста. Не меньше сорока, но всё остальное скрывалось умело наложенным макияжем. Кремы, пудра, румяна, помада насыщенного оттенка, — всё это было наложено со вкусом, но в немалых количествах, которые, вероятнее всего, были призваны скрывать относительно почтенный возраст. Волосы хозяйки дома, естественно, светлые, были собраны на затылке в пучок. При этом из причёски не выбивалось ни единой волосинки.

— Мне доложили о вашем прошении, — преисполненным достоинства голосом произнесла дама, даже не думая подниматься мне навстречу, равно как и предложить мне сесть.

Стоит ли говорить, как меня покоробило это 'прошение', но я стерпела.

— Вмешательство стражей нам совершенно не нужно, — на сей раз в интонациях прорезалось раздражение, — но раз уж вы пришли, я готова ответить на ваши вопросы. Только имейте в виду: у меня мало времени.

Кхм, и как бы так повежливей сообщить благородной леди, что она мне даром не сдалась?

— Вообще‑то, — максимально почтительно проговорила я, — мне бы хотелось поговорить с лордом Аданом Гарденом.

— Мой сын говорить с вами не может, — отрезала леди. — Ему необходимо восстановиться после произошедшего, так что сейчас он отдыхает, и ему не до ваших расспросов. Надеюсь, вы в состоянии это понять?

Насколько мне было известно, подвергшимся такому же воздействию нищим никакого восстановления не требовалось; напротив, они приходили в себя выспавшимися и вполне бодрыми. Однако не думаю, что госпожа Гарден сумеет оценить такое сравнение по достоинству.

— Я безусловно хорошо это понимаю, — вру и не краснею, — но суть в том, что лорд Гарден является потерпевшим, и именно поэтому мне необходимо задать ему всего несколько вопросов.

— Вы будете говорить со мной или ни с кем.

Сказала, как отрезала. Ладно, куда деваться? Имеем то, что имеем.

— Я могу сесть?

Небрежный жест в сторону первого попавшегося стула.

— Насколько я понимаю, — начала я, — ваш сын заснул вчера вечером, как обычно, но сегодня его очень долго не могли разбудить?

— Да.

Леди невероятно разговорчива.

— Не могли бы вы уточнить, как долго он проспал?

— Четырнадцать часов, — сообщили мне с каменным лицом.

Выражение моего лица было более красноречивым: четырнадцать часов — это действительно очень долго.

— Были ли какие‑нибудь странные симптомы, помимо продолжительного сна? Он спал спокойно или, может быть, ворочался, стонал, даже что‑нибудь говорил?

— Это выглядело как спокойный, глубокий сон, — ответила леди.

Я кивнула. Показания госпожи Гарден совпадали с тем, что мы знали об остальных пострадавших.

— Проснувшись, лорд Адан ничего не смог рассказать? Может быть, ему что‑то приснилось?

Леди раздражённо закатила глаза, видимо, донельзя возмущённая тем фактом, что стражи занимаются такими глупостями, как расспросы о чужих сновидениях.

— Мой сын ничего подобного не рассказывал, — всё‑таки снизошла до ответа она. — Ему ничего не снилось; во всяком случае, он ничего не помнит. И очень удивился, узнав, что проспал так долго.

Ага, удивился. Значит, совершенно нормально ваш сын себя чувствует, и ни в каком дополнительном отдыхе не нуждается. Но говорить этого я не стала.