Черно-белая война

Братья же нисколько не изменились. Мэлокайн все такими же восхищенными глазами следил за своей прекрасной женой, а Дэйн не стеснялся устраивать выходки, достойные разве что подростка. Глядя на всех троих, Руин впервые задумался о том, насколько же он к ним ко всем привязан. Но если с Морганой и Дэйном все было понятно – старший Арман привык относиться к ним покровительственно еще со времен жизни в Провале – то чувства к Мэлокайну его удивили. Он еще помнил, что двадцать лет назад отнесся к новоявленному родственнику с напряженным недоверием и даже неприязнью.

– Знаешь, что я слышал? – вдруг сказал ликвидатор, доедая пиццу – этот, огромный мужчина, и ел столько, что все вокруг только дивились. Опустошить праздничный стол в самом дорогом ресторане Центра, а потом еще набить желудок закусками – запросто. – Когда Маргриту стали расспрашивать, кто стал отцом ее ребенка – решался вопрос, делать ли Спиногрызу расширенный генетический анализ крови и проверять ли его на мутации, – она ответила, что отец ее ребенка – центрит.

– Ой, а кто? – заинтересовалась Моргана.

– Представь себе – Рикардо Алзара.

– Елки-палки! – удивился Руин. – Она уверена?

– Раз сказала, значит, уверена.

– Интересно, что по этому поводу скажет Рикардо.

– Пока ему нужно вывернуться из той задницы, в которой он оказался, – грубовато заявил Дэйн.

– Дэйн! – одернула Моргана, стеснявшаяся любых грубых выражений.

– Нет, ну правда… Кто его за уши тащил участвовать в войне против Центра?

– Не торопись, войной случившееся не назовешь. И никто ее так не называет.

– Как же не назовешь? Что же тогда можно назвать войной? А почему не называют, так это всем известно, так что…

– Дэйн, тут все не так просто…

– …Так что, может, по этой причине Рик и вывернется. Я ему тогда сам морду набью.

– Мелкое хулиганство, до двух лет условно, – прокомментировал Мэлокайн.

– А пошел ты, законник!

– Дэйн!

– Нет, ну правда! Что ж это такое – каждый придурок может торговать Мортимерами? Что мы, не люди, что ли?

– Тебе виднее, Дэйн.

– Ну все, мужчины принялись обсуждать политику…

– Ох, Моргана, нынче политические дела таковы, что живо затрагивают каждого из нас. В ближайшее время, как я предвижу, кланы будут старательно делать вид, что все в порядке, а на самом деле вести тихую войну против Блюстителей Закона.

– Какая война, что ты мелешь?!

– А что остается? Мало того, что эти господа нам на шею сели, так теперь еще и в постель лезут! – бесился Дэйн.

– К тебе в постель никто не лезет. Никому ты, кроме нас, не нужен.

– Да потому, что если меня кому-нибудь подсунут в койку, кланы точно взбунтуются. Сочтут, что такому измывательству ни одна женщина не должна подвергаться.

– Тебе виднее, брат…

– Ох, хватит! – Моргана топнула ногой. – Вы сейчас новобрачную разбудите. Руин, вы с Катриной собираетесь в свадебное путешествие?

– Конечно. Традиции Асгердана надо соблюдать – кстати, эта не так уж плоха. Катрина хочет куда-нибудь к морю, я не против.

– Денег-то достаточно? – поинтересовался Мэлокайн. – И на дом, и на новое хозяйство?

– Конечно. Не стал бы я жениться, если б не было денег.

– Куда ты вложил те деньги, которые получил с акций урановых рудников.

– Купил полсотни акций автомобильного завода «Ларифа». Фалвиру срочно нужны были деньги. И он продал мне полсотни акций. Ты же слышал, он расширял производство.

– Конечно, слышал. Что, по этому поводу и выпустил новые акции?

– Именно. Ему нужно было больше, чем я выручил с урановых акций, но как раз накануне я сыграл на бирже.

– Пробовал свои силы?

– Да, любопытно стало. Очистил себе пятьдесят тысяч – и закруглился. Достаточно.

– Ну и хорошо. Насколько я знаю, акции завода Фалвира приносят стабильный и немалый доход. Это верное вложение средств.

– Да, я знаю… Дэйн, у меня есть домашнее мороженое. Хочешь?

– Я хочу! – вскрикнула Моргана.

Полезли в подпол, где находилась большая морозильная камера. Руин постоянно забивал ее всевозможными фруктами и ягодами да еще поставил мороженицу, на которой изготавливал самое обычное мороженое, только чуть менее сладкое, чем предлагали в магазинах. Он ловко обращался со сложной конструкцией и теперь умудрился вытащить большой цилиндрический стакан с лакомством голыми руками, хотя тот был охлажден до минус десяти градусов и к металлу примерзали пальцы.

Мороженое решили разделить на всех. Никому уже не хотелось есть, но, непринужденно лакомясь, можно было приятно провести время. Иногда Руин поглядывал на большие антикварные часы в углу столовой, но часовая стрелка еще не добралась до двенадцати, и он не торопился. Ели тонкими серебряными ложечками с хрустальных блюдечек, и порой, особенно когда взгляд становился рассеянным, а мысли уплывали вдаль, Арману казалось, что он снова в Провале, в собственных покоях, а отец в отъезде и всем во дворце заправляет Киан. В конце концов, Руин вырос в Провале и видел там не одно лишь плохое. Были у него и приятные воспоминания, связанные с Черной стороной.