Черно-белая война

– Там – чистое белье, там – полотенца, – сказал Ринальдо, неопределенно махнув рукой. – Ладно, я тебя оставлю.

– Нет, подожди. Твой приятель мне не пожелал толком отвечать, в чем дело. Может, ты скажешь?

– Да я понимаю еще меньше, – улыбнулся Лайварро. – Ты не волнуйся так. Рик – парень нормальный. Ничего он не сделает твоей сестре. Сестре же? Вы похожи.

– Это все говорят.

– Не сделает. Не тот он парень. Пощечина, полученная от женщины, погружает его в бездны самоуничижения. И потом – он давным-давно влюблен. Его возлюбленной нет в живых, но чувства-то есть. Он мне об этом по пьяному делу не раз говорил. Девушка из твоего клана, кстати.

– Кто же?

– Маргрита Мортимер.

– Она числится пропавшей без вести, – бесстрастно поправил Руин.

– Она уже давно пропала, и ни слуху, ни духу. Если до сих пор не нашлась, так вряд ли теперь найдется.

– Что с того? Мой старший брат вообще считался мертвым и при этом нашелся.

– Это ликвидатор-то?

– Именно.

Улыбка стерлась с лица Ринальдо. Он посмотрел на Руина очень серьезно.

– Вот уж кому точно нельзя попадать в плен. Не выживет.

– Будем надеяться, что ему хватит соображения и удачи не попасться… Скажи, а почему бывший центрит живет здесь, на Черной стороне, ты тоже не знаешь?

– Рик почти ничего не рассказывал. Я лишь знаю, что он, кажется, сильно поссорился с отцом, и вот результат… Ладно. – Лайварро поднял развернутую ладонь. – Болтать можно до бесконечности, а ты уже на ногах не стоишь. Это никуда не годится. Ложись-ка отдыхать. А я пойду попробую уложить Рика. Он, как переберет пива, начинает буянить.

Он кивнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Но Руину не спалось. Он заглянул в ванную (гремлины уже успели прибраться и исчезли), ополоснул лицо холодной водой и вышел в коридор. Постоял, вспоминая, где находятся покои сестры. Тихо приоткрыл ее дверь – Моргана спала, завернувшись в одеяло, хотя летом под ним, наверное, было жарко. В углу копошился гремлин – он пытался протащить в узкий гремлинов лаз огромное скомканное полотенце. Арман плотно закрыл дверь и прогулялся до террасы, но выходить на нее не стал, потому что оттуда доносились голоса Рикардо Алзара и двоих других обитателей замка. Рикардо кричал:

– Лей еще! Лей! Давай! Спиногрыз, ты меня уважаешь?

– Конечно, учитель, – грустно звучало в ответ.

– А ты, Рино? Уважаешь?

– Рик, ты пьяная скотина. Пойдем, я тебя спать уложу.

– Пошел к черту. Я трезв, как… как полено… как колено… в смысле, как стекло. А сейчас мы пойдем купаться!

– Рик, прекрати.

– А все центриты – сволочи. Особенно Алзара и Мортимеры. Жизнь несправедлива. Почему одни – мои родичи, а вторые – самые богатые люди во Вселенной? Это несправедливо. А раз несправедливо, то почему же так? Вот чего я не понимаю, Рино!

– Давай-давай… Пошли баиньки, ты, борец за справедливость.

Руин тихо отступил за угол. Мимо него шныряли гремлины с подносами и кружками, двое протащили почти пустой бочонок. Они потоптались перед лазом, поколебались и понесли бочонок дальше по коридору, наверное на кухню. На человека, пусть даже пленника, они не обращали никакого внимания. Молодой маг пошел за ними, но по пути свернул в библиотеку и посмотрел несколько книг. Походил по замку.

Он то и дело морщился, разглядывая обстановку или интерьер, но на самом деле запоминал расположение комнат, лестниц и зал и старался обратить внимание на любую мелочь, которая могла бы иметь для него значения. В библиотеке он осмотрел все бумаги, лежавшие на письменном столе, прочел письма. Конечно, чужие бумаги читать вроде как считается недостойным, но Руина заботила судьба сестры, и ради нее он считал незазорным поступить так.

Он вынул из конверта и пробежал глазами письмо. Оно было адресовано Рикардо, подписано неким Байремом. Очень кратко, буквально в нескольких строчках, выражалось одобрение молодому магу и его другу, что они так хорошо и добротно составили схемы, расчеты и изготовили опытные образцы отличных, прекрасно действующих блоков с дополнительными свойствами. Далее им поручалось составить схемы приспособлений для выделения и обработки белой магической энергии, а также накопительных кристаллов. В конце следовало напоминание, что старательные маги получили достойную награду за предыдущие усилия (награду в виде права внеочередно выбрать себе двух пленников), и намек, что за успешную, выполненную в кратчайшие сроки работу последует столь же щедрая и достойная награда.

Руин аккуратно свернул письмо и вложил его обратно в конверт. Задумчиво положил на стопку бумаг.

– Ну-ну, Алзара, – произнес он едва слышно. – Ну-ну…

Глава 4

Мэлокайн пришел в себя лишь тогда, когда его от души хлестнули рукой по лицу. Он вздрогнул всем телом, открыл глаза и снова зажмурился – свет ударил по глазам. Его затрясло с такой силой, что застучали зубы. Казалось, будто в лицо направили лампу в тысячу свечей, хотя такое было бы невозможно – он почувствовал бы это до того, как открыл глаза. Лампа в тысячу свечей обжигает лицо.