Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики

Да, нужно смотреть под ноги, но иногда стоит посмотреть и вперед. С ребятами из «Борнмута» мы делим сезон на группы по четыре игры, или мини-сезоны, и в конце каждого оцениваем, где мы находимся и сколько очков мы набрали. Мы и привязаны к настоящему, и в то же время сосредоточены на будущем. Кроме того, разделение долгого сезона на более короткие периоды помогает мотивировать ребят или вовремя пересмотреть тактику и стратегию. Независимо от того, в какую игру вы играете, нужно уметь переключаться из режима панорамной съемки в режим макро.

На другом конце страны живет гигант психологии. Шон Дайч руководит шоу в футбольном клубе «Бернли» и является тренером Премьер-лиги дольше всех, кроме Эдди. Шон вряд ли чего-то не знает о том, как собирать команды и настраивать их на победу, и, как Эдди и Джефф, он также считает, что происходящее стоит рассматривать как в общем, так и в деталях. Пару сезонов назад я выступал в Бернли перед Дайчем и его командой, а потом мы пошли поужинать в индийский ресторан.

– Мы следуем принципу «Минимальные требования – максимальная приверженность», – сказал мне тогда Шон. – В конечном счете нас не интересует победа или поражение. Нам нужно, чтобы команда работала в полную силу каждый день, отдаваясь полностью. Отдавая игре тело, разум, душу. Этот принцип висит на стене нашего учебного центра. Чтобы отработать смену в 90 минут, все эти три компонента должны работать вместе.

Результаты – это то, что пишут на баннерах мелким шрифтом. А лозунги на них – это команда. Они – это общая картина, а результаты – детали. А фанаты и клуб – это еще более общая картина. И я как менеджер должен за всем этим следить.

Но на общую картину мешает взглянуть эго. Поэтому такие вечера с карри и пивом так важны: они помогают оставаться ногами на земле и быть проще. Чтобы выиграть матч, не нужно слишком много думать или все усложнять. Вам нужно, чтобы тело, разум и душа каждого игрока работали.

У футбольного клуба «Бернли» есть несколько интересных поклонников. И Шон подумал, что мне стоило познакомиться с одним из них. Резюме Аластера Кэмпбелла выглядит как список эпизодов сериала «Карточный домик». Он был директором по коммуникациям лейбористского правительства Тони Блэра в конце девяностых, а в 1997 году был директором избирательной кампании Блэра. Сейчас он главный интервьюер журнала GQ, пишущий редактор The New European и амбассадор кампании по решению вопросов психического здоровья.

Я рад такому знакомству: если и существует на свете отрасль, в которой черно-белое мышление играет главную роль, а за перестройкой чужих видоискателей нужно постоянно следить, то это политика.

В XVIII веке прошла Великая французская революция. Перед ее началом, 5 мая 1789 года, состоялось собрание Генеральных штатов, на котором собрались представители основных сословий королевства: духовенства, дворянства и простолюдинов. Все они пришли в Версаль, чтобы сдержать развитие финансового кризиса во Франции[49]. По неизвестным историкам причинам в ходе собрания сословия, которые встали на сторону короля Людовика XVI (дворянство и высшее духовенство), заняли позиции справа от него, а противники короля (простолюдины и средний класс) расположились слева. С того момента и началось политическое противоборство левых и правых сил.

Это противопоставление до сих пор используют по той же причине, по которой существуют такие оппозиции, как рай и ад, добро и зло. Понятия «левый» и «правый» – прототипы политических позиций, «черное» и «белое» политики[50].

Я решил рассказать Аластеру немного о своей концепции черно-белого мышления, но, когда начал говорить об истоках политического деления на левых и правых, понял, что в этом не было смысла. Аластер лучше других знает, как работает черно-белое мышление. Знает, что классификация влияет на принятие решений. Принцип видоискателя не совсем ему подходит. Непрекращающееся психологическое напряжение между партийно-политическими двойственностями с одной стороны и индивидуальными различиями в риторике, убеждениях и личной идеологии с другой было объектом его внимания в течение многих лет.

– Политики – такие же люди, как и все, – сказал он мне во время ужина. – Основное различие в том, что политики принимают решения, которые влияют на многие жизни. Из-за исторических разногласий между левыми и правыми многие полагают, что партия А думает только об одном, а партия Б думает о противоположном. Но на самом деле левые и правые чаще приходят к компромиссам, чем кажется.

Он сказал это спустя пару дней после анонса о его исключении из Лейбористской партии. В чем он был виноват? В голосовании за либерал-демократов на выборах в знак протеста против позиции лейбористов по поводу второго референдума о Брексите? Он не потерял из-за этого сон.

– Я все еще лейборист, – улыбнулся он. – И я надеюсь, что партия в конечном итоге откроет для себя что-то более современное и разумное, чем корбинизм[51].