Читаем Черно-белый танец полностью

Черно-белый танец

Ей было слегка стыдно. Но не от того, что компания вроде бы «отмечала» кончину генсека. А потому, что Сенька, бедняга – работает, и будет работать, судя по всему, до полуночи, а она – развлекается и тратит скудные семейные деньги…

В кафе «Московское», куда отправились после занятий, компания не засиделась. Все из-за Тима, зануды: тот выловил из своего мороженого волос. Нет бы выкинуть его незаметно и промолчать – куда там: поднял писк, обличал официантку, требовал жалобную книгу. Нес очевидные глупости: «Да в Лондоне за такие дела – кафе разорят, по судам затаскают!» Официантка вяло буркала: «Ну и катись себе в Лондон…»

Однокурсники во время скандальчика сидели молча. Кому хочется портить отношения, в родном, считай, кафе?

Тима быстренько заткнули и, пока официантка окончательно не взвилась, покинули кафе. Перебрались в «Прагу». Компанию с факультета здесь знали, ласково поддразнивали «пижончиками», но обслуживали хорошо.

Время близилось к шести, официанты готовились к вечернему наплыву, обновляли скатерти, протирали влажной тряпкой листья у огромных пальм. Подошел метрдотель, предложил им комплексные обеды: «А то что-то вы отощали, студентики!»

От комплексных обедов решили не отказываться – в «Праге» их готовили вкусно. Никакого сравнения с университетской столовкой: настоящая ресторанная еда, да и не особо разорительно: всего-то трешка.

Ну и на водку по рублю скинулись.

Настя уплетала комплексный обед за обе щеки: и яичко с шапочкой красной икры, и ушицу, и отбивную… Как же порой хотелось настоящей, «богатой» еды! Она временами подавляла искушение – забежать домой, на Бронную, налететь на холодильник и все подъесть: и сервелат, и икорочку, шоколадные конфетки… Но домой, увы, ходу ей не было. Не прогнали бы, конечно, накормили – но такую нудятину бы развели, что кусок в горло не полез…

Студенты резво, и под икру, и под суп, хлопали водочку: «за упокой Устин-Акимыча». Наливали и Насте, только она почти не пила. Не шло сегодня спиртное – и все тут. Она уже как могла, изгалялась. И с нарзаном водку смешивала, и грибочком закусывала – все равно никак. После первого же глотка во рту становилось противно и кисло, как от старого кефира.

Однокурсники Настину трезвенность заметили, веселились, подкалывали: «Капитонова у нас на поминках не пьет! А за нового генсека – будешь пить?» Настя отбивалась: «Чем вы недовольны?! Вам же больше достанется!»

Из «Праги» вышли сытые и веселые. Подвыпившая, беззаботная компания составляла приятный контраст с потоками хмурых прохожих. Расставаться не хотелось, и студенты намылилась к Тиму «на вискарь»: Тимов отец только что вернулся из Штатов. Настя думала отказаться, но Тим обиделся, разливался соловьем, причитал: «Какая же компания без капитонской дочки?» И Настя решила: «Сенька все равно сегодня раньше двенадцати не придет… Чего я одна буду в дурацкой коммуналке сидеть?» И пошла вместе со всеми к Тиму: уничтожать папино виски. Куда угодно – только бы не сидеть одной…

Новое жилье ее раздражало. Хорошо, когда Сенька дома – тогда хоть на него внимание можно переключить. Взъерошишь волосы, ткнешься носом в плечо – и так клево на душе… Но когда Сенька отсутствовал, Настя чувствовала чуть не физическую боль, глядя на проржавелые краны на кухне, на лохмы побелки, свисавшие с потолка, на облезлые подоконники…

– Да привыкнешь, – успокаивал ее Арсений, – полстраны, считай, так живет. А другая половина – еще хуже… А у меня в Южнороссийске?…

– Там у тебя лучше, – вздыхала Настя. – Там хотя бы все свое…

– Ну, Настюха, – хмыкал Сеня, – чем я тебе могу помочь? Только утешить…

Помочь им мог бы дед. Он, если б захотел, в два счета им бы жилье спроворил. Если бы они женаты были. И если бы их семью Капитоновы-старшие признали. Но – увы…

Настя иногда звонила домой – в бывший дом. Поздравляла родных с праздниками и днями рождения. Чаще всего к телефону подходила маман. Заслышав Настин голос, она просто бросала трубку. Старики оказались чуть лояльнее. У бабушки сухости в голосе в последнее время поубавилось. А Егор Ильич и вовсе начал оттаивать. Велел внучке звонить ему на работу, расспрашивал про учебу, про Сенину работу в «Совпромышленности». Даже вот в гости однажды заехал…

«Будем двигаться по шажочку, – радовалась Настя. – Сердцем чую: размякнет дедуля, отойдет… Особенно если правнучка ему родить… Не допустит он, чтобы внучка с грудным ребенком ютилась в съемной коммуналке!»

Но покуда правнучка не было – приходилось терпеть. «Раз Сенька все равно в типографии торчит – одна я сидеть в коммуналке не буду!» И Настя согласилась ехать вместе со всеми на «вискарь». Пусть виски ей и не нужно – просто хочется посидеть в кремовых кожаных креслах, пощекотать пятки персидским ковром…

«Ну прости меня, Сенька! – быстро подумала она. – Ну скучно мне, ну противно – сидеть в нашем ободранном жилище!»