Чернобыль. Большая ложь

Еще один документ. Этот выдала сама правительственная комиссия «Перечень сведений по вопросам аварии на ЧАЭС, которые не подлежат опубликованию в открытой печати, передачах по радио и телевидению», № 423 от 24 сентября 1987 года. В нем предписывалось засекретить: «1. Сведения об уровнях радиационной загрязненности по отдельным населенным пунктам, превышающим уровень (ПДУ). 2. Сведения о показателях ухудшения физической работоспособности, потери профессиональных навыков эксплуатационного персонала, работающего в особых условиях на ЧАЭС, или лиц, привлеченных по ликвидации последствий аварии».

И это не просто бумажки. Все это наводило страх на редакторов газет, журналов, радио, телевидения, кино. И если мне никто лично письменно не ответил об истинной причине отказа в публикации, то в других случаях руководители, особо бдительные, не стеснялись выдавать распоряжения. Председатель группы экспертов из Госкоматомэнерго СССР П. М. Верховых сообщил председателю Госкино СССР А. И. Камшалову и директору «Укркинохроники» в письме № дд 142 от 1 февраля 1989 года: «Комиссия экспертов по Чернобылю, просмотрев документальный фильм „Микрофон“ <…> считает необходимым отметить, что тенденциозный и однобокий подбор фактов, многие из которых, по мнению специалистов, сомнительны, с политической точки зрения может нанести вред Советскому государству». Своеобразная забота у руководителя Госкоматомэнерго о благе нашего государства, не правда ли? Пусть свои, советские люди тихо глотают радионуклиды, лишь бы международная общественность не волновалась. Автор фильма – режиссер «Укркинохроники» Георгий Шкляревский. Снят фильм в Народичском районе.

Другой фильм – «Колокол Чернобыля» Роллана Сергиенко – рассматривали через лупу пять месяцев, пока наконец Министерство среднего машиностроения СССР разрешило выпустить его на экраны. Та же участь постигла и второй фильм Сергиенко «Порог». Фильм препарировали семь месяцев. Но и после того, как гриф секретности с него был снят, он еще несколько месяцев пылился на полке. Сверхбдительность наших чиновников – готовность к ней всегда была на высоте. Кажется, у нас при полном дефиците всего и вся одна лишь сверхбдительность и была в изобилии.

Приложило свою руку к удушению гласности в освещении последствий аварии и Министерство обороны СССР. Вот еще один документ – «Разъяснение центральной военно-врачебной комиссии МО СССР» от 8.07.87 г., № 205, разосланное военным комиссариатам: «1. К числу отдаленных последствий, обусловленных воздействием ионизирующего облучения и находящихся в причинно-следственной связи с ним, следует считать: лейкемия или лейкоз через 5–10 лет после облучения в дозах, превышающих 50 рад. 2. Наличие острых соматических расстройств, а также признаков обострения хронических заболеваний у лиц, привлекавшихся к ликвидации последствий аварии и не имеющих ОЛБ (ОЛБ – острая лучевая болезнь. – А.Я. ), не должно ставиться в причинную связь с воздействием ионизирующего облучения. 3. При составлении свидетельств о болезни на лиц, ранее привлекаемых к работам на ЧАЭС и не перенесшим ОЛБ, в пункте 10 не отражать факт привлечения к указанным работам и суммарную дозу облучения, не достигшую степени Л Б. Начальник 10-й ВКК полковник медицинской службы Бакшутов».

Особая роль в этой большой лжи принадлежит Госкомгидромету СССР. Вот документ с грифом «секретно». Он датирован 12 июня 1989 года. То есть уже после I съезда народных депутатов, когда, казалось, пелена секретности вокруг аварии должна была рассеяться. Ан нет! Вот что в нем сообщается: «В соответствии с указанием Госкомгидромета СССР направляется информация о состоянии радиационной обстановки в Лугинском районе Житомирской области по результатам дополнительных обследований. Приложение: Сведения о радиоактивном заражении Лугинского района. Секретно». Подписал бумагу заместитель начальника управления Укргидромета П. В. Шендрик.

Когда некоторое время спустя в райцентре Народичи состоялась встреча жителей пораженных районов с членами правительственной комиссии, и мне как народному депутату СССР пришлось по иронии судьбы сидеть рядом с заместителем председателя Госкомгидромета СССР Юрием Цатуровым, я спросила у него, чтобы это значило. В ответ услышала: «Этого не может быть!» Получается одно из двух – или я не должна верить своим глазам и внушительным печатям с подписями высоких должностных лиц Укргидромета, или правая рука – Госкомгидромет СССР – не знает, что делает левая – его республиканская контора.