Чернобыль. Большая ложь

«17 июня 1989 года. Самое страшное для человека – потерять веру. Веру в правду, пусть даже самую горькую. Мне тяжело, мне больно, мне до слез обидно за людей, за ученых, за руководителей, в чьих руках – законы, обидно за их лукавство, за ложь. Говорят, мы больны. Все люди района больны одной болезнью. Имя ей – радиофобия. Почему же мы все до единого, такие разные по возрасту, по физическому развитию, по характеру, а болезнь – одна? Нет, уважаемые товарищи Романенко и Спиженко, мы не больны радиофобией, мы больны чернобыльской бедой. А вы и вам подобные, которые все эти три года скрывали от нас все, чем нас наградила чернобыльская беда, потеряли доверие людей. А что стоит такой человек, которому не верят? Я мать, у меня четверо детей, четверо внуков. 23 года проработала в школе, где меня знает каждый ребенок с первого по десятый класс. Хотя я и не учительница. Но как мать и женщина я присматриваюсь к детям. Что же я наблюдаю? Последние годы дети изменились до неузнаваемости. Они стали безразличны ко всему, их ничем не удивишь и ничем не порадуешь. Они зевают, сонливые, усталые, раздражительные. У них нет аппетита, изменился цвет лица, они бледные, желтые, серые. Детские глаза потускнели, нет озорной искорки. Наши дети теряют сознание на школьной линейке, когда постоят 15–20 минут. Все – и взрослые, и дети – жалуются на боль и резь в глазах, сухость во рту, жжение и першение в горле, головокружение, ноющие боли в суставах рук и особенно – ног. Это что – радиофобия?

А почему вы и подобные вам не хотите признать, что три с половиной года мы получаем стронций, а из свежих овощей – цезий. Ведь мы и наши дети три с половиной года живем на земле, которая светится, дышим воздухом, который полыхает, едим выращенное на земле своей, которое излучает. Ведь мы лишены даже чистой воды. Проверьте нашу воду – это же химреактив. Я лаборант химического кабинета народичской средней школы. На уроке мне нужно было сделать раствор сульфата меди. Когда я всыпала медный купорос в пробирку и налила воды из крана, то вместо голубого раствора, дети увидели зеленый. Пришлось в аптеке просить дистиллированную воду. Наш организм получает отравление от воды, земли и воздуха. И еще – стрессово-психологическая нагрузка от лжи и бюрократизма. Раньше, если мы собирались и вели праздные разговоры, их тема была такова: сколько чего посадили, сколько чего накосили, сколько чего собрали и законсервировали. Давно я не слышу этих разговоров. Стоит сойтись двум или трем женщинам, как разговор идет о болячках детей.

В нашем районе – 26 тысяч человек. Уже израсходовано на новое строительство 65 миллионов рублей. А на этот год еще планируется 37 миллионов. По простым подсчетам, за эти деньги можно построить 90 пятиэтажных домов, на три подъезда, где поселился бы весь район. Куда же вкладывают эти деньги, если вопрос стоит так: отселить людей с этой земли? Кому выгодно выбрасывать эти миллионы? Кому выгодно скрывать радиационную обстановку в районе? Почему не направить эти деньги на строительство жилья в „чистых“ зонах и отселить туда людей? Ведь государство получило бы больше выигрыша от спасения наших жизней, чем от медленной нашей смерти. Зачем нам завозить „чистые“ продукты, если мы сами их будем выращивать на „чистых“ землях? Нам провели воду, тянут газ, асфальтируют дороги, строят на наших засвеченных цезием землях дома и детские сады. Но это нас не радует. Для наших детей закрыты речка, лес, луга. Разве можно так жить?

После врачей, которые приезжали к нам, мы выносили бутылки с протекторами. Они мыли руки минеральной водой. Ели консервы из жестяных банок. Пусть переезжает к нам со всем Министерством здравоохранения УССР министр Романенко. И живет так, как мы. Для науки это будет полезно. Вот только на этой неделе прогнали в Любар машину за картошкой – приехала пустой. В Херсон погнали за помидорами – то же самое. Вот и питайся „чистыми“ продуктами. Как?

В моем огороде раньше тыква росла слабо, а в 1986 году выросла такая, что я не в силах была ее донести до двора. Кукуруза изменила цвет листьев, стала полосатой. Корова родила урода, родились щенки без хвостов, кошка родила лысого котенка, который сдох, и она сама тоже сдохла. Это что у них, животных, тоже радиофобия? У них тоже стресс?

Чем же мы перед государством так провинились, что нас будто не существует? Ведь знают же о нас, знают. Если бы не знали, кто бы давал нам 30 рублей дотации? Если бы не знали, кто платил бы 25 процентов надбавки? Знают и о 12 селах, которые надо выселять немедленно.

Мы три с половиной года живем в третьей зоне – зоне отчуждения. Только возле райкома партии, в центре Народич, загрязненность почвы – 1,5 миллирентгена в час, возле райпотребсоюза – свыше одного, по улице Свердлова, где поликлиника, на усадьбе Карась Нины Александровны – до двух. А загрязненность воздуха – 0,2–0,5 миллирентгена в час. Сколько за это время мы написали писем в различные инстанции. Наверное, сотни. Сколько было комиссий. Десятки. И сколько же еще их нужно, чтобы, наконец, нас поняли, что мы не жалобщики какие-то, что мы ничего не просим, нам не нужны „льготы“ и подаяния. Мы ни в чем не виноваты. Мы хотим нормальной жизни».