Чернобыль. Обитель зла

– А ты не лезь не в свои сани, шпик хренов. И вообще, свалил бы ты с глаз долой, а то и удостоверение не поможет.

Угрозы подобного рода в исполнении Уварова могли меня разве что развеселить. Он был и меньше, и ниже меня. А в то, что этот типичный интеллигентный хлюпик может причинить мне какой-то физический ущерб, я не верил. Понимаю, что размеры – не показатель, и тот же Морихей Уэсиба, великий мастер айкидо, был всего сорока девяти килограммов весом. Но у нас пока не Япония, да и с тайными мастерами боя проблемы.

– Я хочу осмотреть комнату Ларисы. Потом уйду.

Уваров криво ухмыльнулся и рывком поднялся со стула.

– Комнату осмотреть хочешь? Ну что же, пойдем, осмотришь.

Я не ожидал, что он после сказанного проявит хоть какое-то желание со мной сотрудничать. Поэтому сразу заподозрил подвох. Даже приготовился к возможным осложнениям.

Но оказалось, что меня ждет проблема совсем другого характера. Он распахнул передо мной дверь и повел рукой, приглашая заглянуть. Я заглянул, и оказалось, что на осмотр комнаты Ларисы Уваровой я потрачу очень мало времени. Собственно, никакой комнаты не было. А была просто коробка из четырех стен, на которых очень дико смотрелись новенькие виниловые обои.

– А где ее вещи? – спросил я, заранее зная ответ.

– Мы все выбросили. Комнату отремонтируем и будем сдавать квартиранту. Чтобы забыть про само существование этой малолетней сволочи!

Меня передернуло. Уваров все больше рисковал нарваться на то, что я ему врежу.

– Не забудете, – ответил я. – И ты это прекрасно знаешь. И ты, и твоя жена обречены всегда помнить дочь, которую ненавидели совершенно незаслуженно, сваливали на нее вину в собственных недостатках, а потом еще и дали ей умереть. Пойду я, а то сейчас не сдержусь.

Хорохорившийся доселе Уваров, стоило мне намекнуть на возможные неприятности, заметно увеличил дистанцию между собой и мною. Я молча прошел к двери и вышел, не попрощавшись. Мне на полном серьезе хотелось принять душ, чтобы отмыться от грязи, облепившей меня в этой квартире. Подумалось, что с такими настроями лучше было бы не ехать на третий разговор, а засесть где-нибудь за хорошим кофе. Но день уже шел к вечеру, а Люберцы не так уж и близко от Бирюлево. Я решил, что кофе может подождать.

Общая черта

Третья поездка, заняв больше всего времени, не внесла никаких позитивных перемен в наше понимание ситуации. Родители пропавшей без вести Марины Потаниной знали о причинах внезапных перемен в поведении своей дочери нисколько не больше, чем родители остальных детей. Более того, их это задело едва ли не сильнее всех прочих родителей вместе взятых. Потому что Марина была настоящей гордостью фамилии.

Исчезновение девочки стало трагедией для семьи, и они были готовы, если понадобится, продать душу дьяволу, если это поможет вернуть Марину. Так что я получил полную откровенность. Полную, но, как уже отмечалось, абсолютно бесполезную. И опять-таки мне разрешили забрать винчестер из компьютера Марины.

Выйдя из дома Потаниных и посмотрев на часы, я понял, что в офис можно уже не ехать – в полвосьмого вечера там можно застать только наших неутомимых ученых и дежурного. Если, опять-таки, не произошло ничего страшного. Хотя, если бы произошло – я был бы уже в курсе.

Позвонив в офис и убедившись, что все в порядке, я поехал домой по заведомо длинному пути, размышляя о том, чем занимался прошедшим днем. Казалось бы, нет ни единого следа Зоны, но что-то мешало «списать в архив» это дело, отказаться от дальнейшего расследования. Шеф, сам того не желая, подсунул мне очень затягивающую головоломку.

Единственное, в чем я был уверен абсолютно точно на текущий момент, это в том, что нервные срывы у девчонок имели под собой какую-то конкретную и внятную причину. Хотя бы потому, что не бывает настолько одинаковых сумасшествий у людей, не получивших некоей общей психологической установки. Причем в данном случае вряд ли можно говорить о безумных временах и нравах, о том, что по телевизору невесть что показывают, и вообще, у молодежи в голове огромный ассортимент заготовок для безумия. Здесь все было слишком резко и жестко. Фактически это напоминало целеустремленную ломку мозгов. Только не было того, кто, собственно, должен был эту ломку производить.

То есть я сам привел себя к мысли о том, что обязательно должно найтись некое средство воздействия на девушек. Родители могли не знать ничего, но все равно: раз был срыв, должна быть и его причина.

Мысль прошла по кругу и укусила сама себя за хвост. Это было неприятно. Я вообще не люблю, когда в голове происходят короткие замыкания подобного рода.

Усилием воли я прервал размышления. Нет ничего хуже, чем загонять себя в кольца пустых выдумок. Мысль мечется, ищет какие-то опоры и зацепки и рано или поздно начинает заниматься мифотворчеством, подгоняя факты под любую версию, пусть высосанную из пальца, но похожую на правду. И будь ты хоть трижды гениальным сыщиком, все равно можешь попасться в эту западню. А я, между прочим, отнюдь не гениальный сыщик…