Чернобыль. Обитель зла

Да, было такое дело. Маша находилась в состоянии затяжного развода со своим мужем – придурковатым учителем географии. За три года брака этот деятель высосал из нее не один литр крови. А все потому, что бедняга, явно теряясь на фоне Маши, испытывал жесточайший комплекс неполноценности. И всеми силами старался самоутвердиться. Маша его, к сожалению, любила и не смогла сразу послать подальше. Понадобились, как я уже сказал, три года, чтобы собраться с силами – и отправить географа к чертям собачьим. За семь месяцев до развода Маша попала на работу в Особую Группу. Она потом говорила, что это здорово помогло ускорить процесс расставания. Географ имел наследственную аллергию на все аббревиатуры, связанные с работой на государство. И в списке несовместимостей ФСБ шла на первом месте.

Через два месяца после того, как Маша пришла в ОГ, она подала на развод и стала жить отдельно от мужа. Полоумный географ, впрочем, продолжал доставать ее.

Мы к тому времени уже подружились. Просто подружились, без малейшего намека на возможное развитие отношений в более личную сторону. Однажды Маша позвонила, сказав, что ей хочется напиться, но не с кем. И пригласила в гости. Этот вечер положил начало целой серии подобных встреч. Возможно, именно тогда и сложился фундамент нашей теперешней симпатии. Алкоголь – он вообще первоклассный цемент для всех видов взаимоотношений.

– Помню, – сказал я. – Ну раз не опасаешься, то приезжай через полчасика. Я как раз к тому времени доберусь до дому и немного приведу себя в порядок.

– Хорошо, я собираюсь! – сказала Маша.

Я повесил трубку. Водитель покосился на меня тоскливым глазом. Ну да, понятно – я сейчас уже буду дома, отдыхать, ко мне женщина придет. А ему еще телепаться домой на общественном транспорте. Или, в лучшем случае, на такси. Я вздохнул. Хочешь не хочешь, но приходилось лишний раз признать всю несправедливость этого мира.

Утром мы с Машей поехали на работу вместе. Это случалось уже не в первый раз, но только сегодня я подумал, что, пожалуй, мне нравится такой «совместный старт». Может, пора задуматься про дальнейшее развитие отношений?

Неслужебные мысли сопровождали меня до самого кабинета. А потом я просмотрел сводки, и окружающий мир временно перестал существовать. Если без недомолвок, то прямо на ВДНХ была зафиксирована «карусель». Я пошел на доклад к Зарембо, готовясь к предстоящему выезду на местность.

Степан Иванович меня удивил. Он молча забрал у меня докладную и твердо сказал:

– Ты занят. И не надо отвлекаться на то, с чем и другие оперативники справятся не хуже тебя. Ясно?

– Ага.

– Вот и занимайся своим делом, – отрезал генерал. Я понял, что теперь мое дело уже точно переведено в разряд чрезвычайных. Неплохо, с одной стороны, – не надо отвлекаться ни на какие проблемы, кроме вовсе уж глобальных. С другой стороны – лучше бы все было спокойно и тихо. Это вечное желание любого человека, по долгу работы сталкивающегося с какими-то нарушениями привычного хода вещей.

Своим – так своим. Я вернулся к себе и позвонил Марии Евгеньевне. Спросил, как дела у Лены. Оказалось, что та продолжает находиться в сознании, ведет себя адекватно и вообще теперь уже есть вполне внятная уверенность в ее грядущем выздоровлении.

Я спросил, можно ли мне поговорить с Леной? Кижеватова замялась было, но потом сказала, что это надо спросить у доктора. Потому что она сама возражений не имеет.

– Вы, часом, сегодня не собираетесь ее навестить?

– Конечно собираюсь! – сказала Мария Евгеньевна. – Я же вся испереживалась за свою девочку! Я так хочу ее видеть!

– В таком случае я тоже приеду в больницу, и мы увидим ее вместе. Я задам ей несколько вопросов и оставлю вас в покое, пока не понадобится что-то еще. Если вообще понадобится.

– Хорошо, давайте сделаем так, – легко согласилась Мария Евгеньевна.

Не так уж и часто мне случалось бывать в психиатрических больницах. Но могу сказать точно: это место, которое приводит меня в совершенно ужасное душевное состояние! Бело-зеленые коридоры, решетчатые двери палат, ненормально огромные санитары и медсестры, сами больные – это такой набор впечатлений, какого и врагу не пожелаешь. А уж данный конкретный визит, когда впечатление от свихнувшегося звукача еще не сгладилось и потому ты подсознательно примеряешь больничную пижаму на себя… Я постарался отогнать от себя все эти нехорошие мысли и проворчал что-то вроде того, что валерьянку пить надо. К счастью, Мария Евгеньевна, идущая рядом со мной, не заметила, как я в этот момент гримасничаю. Она вообще мало что вокруг замечала – была переполнена своим неизбывным счастьем.

Лечащий врач – женщина средних лет, приняла нас очень хорошо. И легко согласилась на то, чтобы мы поговорили с девочкой.

– Лене это сейчас нужно. Я вижу, что она буквально тянется за каждым словом, которое ей говорят. Так что идите, общайтесь. Думаю, то, что девочку волновать не стоит, вы и сами понимаете. И вот еще что: незачем вам сидеть в палате. Давайте, вы возьмете дочь и выйдете погулять! А вы… – она вопросительно посмотрела на меня.