Чернобыль

Когда в начале мая я привезла в Белую Церковь беременных женщин, вышла вельможа - третий секретарь горкома партии - и говорит: "Надо мыслить по-государственному". А сами женщин наших встретили в костюмах противочумных, противогазах, дозиметрию на улице проводили. И детей в той же Белой Церкви до вечера не принимали, так как не было дозиметриста.

А когда отдыхала после больницы в Алуште, меня подруга предупредила: "Не говори, откуда ты. Говори, что из Ставрополя. Так лучше будет". Я ей не поверила. Кроме того, это ниже моего достоинства - скрывать кто я, откуда. Подсели за мой стол две девушки - из Тулы и Харькова. Спросили: "Откуда?" - "Из Припяти". Те сразу же сбежали. Потом ко мне подсадили "друзей по несчастью" - женщин из Чернигова" .

А. Эсаулов:

"У нас в городе, на узле связи, двадцать девятого апреля телефонистка Надя Мискевич упала в обморок от перенапряжения. Она все время сидела на связи. А начальник узла связи Людмила Петровна Серенко тоже молодчина. Она первая в городе организовала вахты. Еще был такой случай, когда один псих вырубил электроэнергию на подстанции. Говорит: "У меня признаки лучевой болезни. Вывозите меня, иначе я выключу электроэнергию". Взял и выключил. Так Людмила Петровна сразу же перешла на аварийное питание. Это Человек с большой буквы.

И еще такой случай. Приходит ко мне замдиректора атомной станции по быту и социальным вопросам Иван Николаевич Царенко и говорит: "Помоги, Александр Юрьевич. Нам надо похоронить Шашенка - того оператора, что погиб на четвертом блоке. Его надо положить в гроб и похоронить, но Варивода из строительного управления не дает автобус. Он у него единственный". Ну, тут тяжело рассуждать - кто прав, кто виноват. У того единственный автобус, и он был нужен живым для решения каких-то сверхсмертельно важных вопросов.

Пошли мы к Вариводе. Я говорю: "Слушай, чего ты дурью маешься? Надо человеку долг последний отдать. Давай автобус". А он говорит: "Не дам". Я говорю. "Ты чего, паразит, советской власти не слушаешься?" А он говорит: "Не дам все равно. Режьте меня, ешьте - не дам".

Ну, я тогда выхожу на дорогу, останавливаю первый попавшийся автобус, отдаю его Вариводе, а его автобус беру на похороны…"

Ю. Добренко:

"После эвакуации в Припяти осталось порядка пяти тысяч жителей - люди, которые были оставлены по указанию различных организаций для проведения работ. Но были и такие, которые не согласились на эвакуацию и остались в городе вроде бы нелегально. Преимущественно это были пенсионеры. С ними стало трудно, их долго еще вывозили. Я вывозил пенсионера двадцатого мая. Дед, имеющий награды, участник Сталинградской битвы. Как он жил? Он спустился к военным, взял у них респираторы, несколько штук, и даже спал в них. Света не зажигал, чтобы не заметили ночью. У него были сухари, водою он запасся. Когда я его вывозил, в городе уже воду отключили, она была нужна для дезактивации. Электроэнергия была, и он смотрел телевизор.

А нашли его так. Пришел его сын, эвакуированный, и говорит: "У меня остался в городе отец. Я долго молчал, но знаю, что в городе уже нет воды, а он сидит. Давайте поедем заберем". Мы приехали, и он говорит: "Ну ладно, воды нет, поеду". Надел респиратор и захватил с собой немного гречневой крупы, так что мог еще суп какой-то сварить. По селам тоже много было таких бабуль и дедов, которые ни в какую не хотели покидать свои дома. Мы их "партизанами" называли. Правда, среди них разные были. Были и такие, которых дети просто "забыли". Не взяли с собой. Или с легкостью согласились

- мол, сидите здесь, дом и вещи сторожите".

София Федоровна Горская, директор школы N5, г. Припять:

"Не все учителя выдержали испытание, выпавшее на нашу долю. Не все. Потому что не каждый оказался педагогом. Будучи уже в эвакуации, некоторые оставили классы, оставили своих детей. Ребята прореагировали на это очень болезненно. Особенно старшеклассники, выпускники. Их очень огорчило, что пришли другие учителя. Педагоги, которые ушли, бросили детей, объясняют это тем, что неопытны, что не знали, как поступить в подобной ситуации, что делать. После того как по телевидению услышали, что все нормализовалось, - появились. Большой урок для нас - при подготовке будущих педагогов. Тех, кого мы отбираем из ребят и готовим два года для поступления в пединституты. Были среди педагогов "активисты", которые громче всех выступали на собраниях, а потом смылись. Да, были".

Валерий Вуколович Голубенко, военный руководитель средней школы N 4, г. Припять:

"Когда произведена была эвакуация, мы ни журналов школьных, ничего не вывезли. Ведь мы на короткое время выезжали, надеялись сразу же вернуться в город. Ну а потом, когда кончался учебный год, надо было десятиклассникам выписывать аттестаты зрелости. Журналов все еще не было, и мы предложили им самим поставить свои оценки. Сказали: "Вы же помните собственные отметки". Когда посмотрели - ни один не завысил оценки, а некоторые даже занизили".

Мария Кирилловна Голубенко, директор школы N4, г. Припять: