Черное безмолвие (сборник, 2-е издание)

Для капитана Роша это было десятое сражение, его так и называли — «везучий капитан», и многие хотели летать с ним вместе в надежде на талисман — везение Роша. Обычно жизнь космических солдат и капитанов обрывалась на одном-двух сражениях, а Рош перенес их десяток. Но на этот раз удача изменила ему, Рош поздно понял, что перед ними был не астероид, а концентратор и отражатель энергии. Это погубило его, и Буля. Волна частиц отбросила корабль Роша, кувыркая его в пространстве и не позволив сделать прицельный выстрел. А вслед за волной несся смертоносный луч. Рош видел, как он отделился от астероида. Это был луч предназначенный, как он понял, для них, для его корабля. Рош и Буль молили о мгновенной и легкой смерти, но защита корабля все-таки успела сработать — и луч уперся в нее. Началась борьба энергетических долей. Тонкий луч все вдавливал и вдавливал защиту корабля, на ее сфере образовалась воронка, конец которой с светящейся иглой луча неуклонно приближался к обшивке корабля. Развязка приближалась.

— Рош, до обшивки осталось полметра, защита слабеет, не удержать ей этого проклятого луча. Господи, помоги! — в панике хрипел Буль.

— Буль, лети в свой отсек, выкинь торпеды, а то они тоже начнут рвать наши внутренности. Может, кто из этих напорется все-таки на них, — обреченно приказал Рощ, а сам кинулся к рации. Сообщение о разгроме армады полетело к планете.

Буль выплывал из отсека, и уже за люком рубки капитана услышал змеиное шипение, хорошо знакомое звездолетчикам, — это воздух вырывался из баллонов, компенсируя потерю воздуха в пробитом отсеке. Буль оглянулся и увидел Роша, луч пронзил его широченную, упрятанную в скафандр грудь, а Рош пытался его вырвать, словно древнее копье.

«Как жука иголкой для коллекции», — мелькнуло в голове у Буля.

В следующее мгновение автоматика сработала, и люк захлопнулся за спиной Буля, отделив его от отсека, продырявленного лучом и потерявшего живительный воздух. Рош навсегда остался сорокалетним.

Буль лихорадочно выбрасывал одну торпеду за другой. Они веером разлетались в разные стороны. Одна из них угодила в корабль пятого флота. Железными брызгами разлетелся корабль, луч его угас, словно оборванная нить, а окрашенные закипевшей и застывшей кровью куски скафандров уносили в черноту космоса то, что раньше было звездолетчиками-солдатами… Другие торпеды искали свои жертвы. Вот оборвалась еще одна нить, тянувшаяся от корабля, вот еще, еще и еще…

Битва среди звезд продолжалась. Буль выбросил последнюю торпеду и услышал знакомое шипение. Луч пронзил его отсек. Буль, оцепенев от ужаса предстоящей встречи со смертью, обреченно следил за стрелкой прибора, она неуклонно ползла к красной черте, к смерти…

Обезумев, Буль захлопнул стекло гермошлема и нырнул в тоннель торпедного аппарата, лишь бы убежать из гибнущего корабля. Выходной люк откинулся, и Буль увидел бездонный, черный космос и неподвижные, живущие миллиарды лет звезды, а среди них яркие точки, несущиеся друг за другом, яркие вспышки, гаснущие и зажигающиеся лучи, гибнущие корабли.

«А как же там, на планете?» — мелькнула мысль умирающего Буля.

Посиневшими губами он пытался найти хоть каплю кислорода под своим скафандром…

До планеты долетели два сообщения. Одно о победе. Другое — о гибели. Траур по погибшим прервался разрывами бомб и снарядов… Война вернулась на планету, опять умывая ее кровью, коверкая и уродуя. Космический флот победителя возвратился к планете.

СЕТКА

А жизнь рождала жизнь. Жизнь просто продолжалась. Даже в безумную эпоху атомных бомб, ревущих самолетов, прячущихся в глубинах подводных крейсеров, ракет, летящих в заоблачных высях и крадущихся над самой Землей. Жизнь продолжалась на Земле, когда в космосе появлялись земные завоеватели. Они строили, запускали и размещали специальные, необычные спутники, которые появлялись над континентами, странами, городами и селами. Они подслушивали, подсматривали, записывали, передавали, следили, они заглядывали в дома и даже в души людей. И постепенно люди привыкли жить под пристальным взглядом. Они становились тише, незаметнее и даже больше похожими друг на друга. Люди привыкли к чужому взгляду. И влюбленные, целуясь под луной, знали, что на них смотрят. Тогда и родилась Натали.

Шли месяцы. Девочка росла. Это был очень смышленый, подвижный ребенок. Но по ночам ее мучили кошмары. Она кричала во сне, просыпалась и плакала, просилась на руки или, рыдая, зарывалась под одеяло.

Пригласили врача.

— Сны страшные снятся, — успокаивал врач.

И все оставалось по-прежнему — бессонные ночи и тревога ничего не понимающих родителей, Люси и Лема.

Однажды к ним в гости приехал молодой лейтенант Джим, брат Люси. Вечером бравый лейтенант, не давая себя перебить, громко и с удовольствием рассказывал: