Черное безмолвие (сборник)

«Как похожа несчастная мать на мою дальнюю прабабку, ее портрет нашли при раскопках в Бенине, в королевском дворце. Она была королевой. Как красив этот портрет, как прекрасна была сама королева — мой предок», думал Бен, вспоминая этот удивительный портрет: робкая женщина, красивая, молодая, с большими удлиненными глазами, кажущимися совсем неземными. Высокая корона не сумела скрыть ее роскошные волосы, и они косичками свисали из-под нее, обрамляя лицо причудливым узором. Совсем девчонка, какая из нее королева? И губы капризно изогнуты, словно надулась на кого-то, взгляд потуплен, в глазах и женская грусть, и девичья задумчивость.

Мысли Бена формировались в какую-то единую систему, цепляясь друг за друга и выстраиваясь в логическую цепь, портрет королевы-предка заставил его вспомнить и о другом.

Ведь в королевском дворце Бенина нашли странную и непохожую на африканскую бронзовую голову. Черты лица были крупные, глаза огромные, глубокие, ни одной африканской черточки, отличие от бронзовых изваяний правителей, найденных там же, было просто поразительным. Тогда высказывалось предположение, что эта бронзовая голова от статуи одного из богов атлантов-гигантов. Промелькнувшее в памяти лицо Гона и странное бронзовое изваяние старины Бенина слились в портрет. Так вот кто был одним из африканских богов, это он, Гон — пришелец с неба, из другого далекого мира. А другие атланты? Конечно, конечно же, это были его друзья, опустившиеся с небес в далекой Америке, Азии, Европе… Так вот откуда странное и волнующее до сих пор религиозное совпадение — на всех континентах боги сошли с неба. Вот откуда легенды индейцев, вот откуда космический корабль инков, вот кто возил с собой китайского императора в космос, вот чьи старты нашли описание в индусских папирусах, вот о ком сложены легенды и мифы, вот они, материализованные боги.

Тем временем картина видения сменилась. Вот и горы, цепочка беглецов уже на вершине. Гон и часть чернокожих валят деревья, строят укрытия, заваливают камнями расселины, сооружая плотины. Другие складывают на вершине запасы пищи, воды. Наступил вечер. Сложили огромные сучья, стволы деревьев. Гон зажег костер. Чернокожие завороженно смотрели, как в руке Гона родился огонь, как он перенес его к веткам, и огонь стал пожирать дерево. Уставшие люди собрались вокруг костра. Гон что-то им рассказывал, а они, как притихшие школьники, внимательно его слушали, учились, запоминали, Гон показал, как из шкур зверей делать одежду, как растереть колос и добыть зерно, как посадить его в землю, как поливать и беречь от ветра.

На следующий день Гон руководил строительством огромного загона. Таскали камни, рубили сучья, делали бревна. Чернокожие не понимали смысла строительства, но слушались Гона, смиренно выполняя его волю.

«Наверное, вот так же строили Стоунхендж, не понимая, зачем и что, но строили. Тот друг Гона, наверное, хотел показать возможности математики и астрономии с помощью грубых камней. Добился ли он своего, вот бы посмотреть историю Англии. А прекрасная Пальмира? Тот просветитель, наверное, хотел оставить людям силу красоты архитектуры — вот бы все это увидеть», — успокоенно думал Бен.

К вечеру в горы потянулись животные, они были чем-то напуганы, они чувствовали приближение беды. Хищники и антилопы бежали рядом, опасность соединила их. Гон расставил охотников, показал, что надо делать, и общими усилиями они гнали антилоп, быков и других животных в построенный загон. Хищников среди них не было, они отчаянно кидались в сторону, и загонщики-охотники пропускали их дальше в горы. Вождь и воины прыгали от восторга, загоняя из засад диких животных, но никак не могли понять, почему Гон не разрешает их убивать, а наоборот, велел их кормить и поить. И лишь когда кончились запасы и надо было идти на рискованную охоту, они поняли смысл этого нехитрого сооружения. Антилопы, зажаренные на огромном вертеле, были лучшей платой за затраченный ранее труд. В загон попали дикие козы и несколько козлят. Несчастная мать, потерявшая ребенка, приласкала одного из них. Козленок терся твердым лбом о ноги женщины, она гладила его по спине, бокам, и слезы катились из ее глаз. Чернокожая взяла козленка на руки и прижала к своей мощной груди, как своего ребенка. Козленок заблеял. Прибежала коза и испуганно стала крутиться у ног женщины, постепенно приближаясь к ней. Вот и она потерлась своим мохнатым боком о ее ноги. Женщина нагнулась и погладила козу. Та притихла, уставившись на козленка, спокойно лежащего на руках чернокожей.

«Вот так, наверное, случай помог понять, что животных можно приручить, — подумал Бен. — Правда, Гон все равно бы научил их доить коз и коров. А смышленая была моя родственница, ничего не скажешь, молодец: и красива и умна».