Черное дело

С другой стороны, в списке двадцать восемь человек, остальные семнадцать никакого отношения к морю, даже к воде, не имеют. Разве что Рустамова найдена неподалеку от арыка. Может, все-таки случайность? Как бы проверить? А ведь несложно! Через неделю он отправляется в Крым, и именно туда, где осенью прошлого года убили Поволокину. Можно будет на месте узнать, что и как. К тому же с ним едет Безменов. Ему и карты в руки. Правда, захочет ли в отпуске снова возвращаться к надоевшей работе? Ничего, попробую уговорить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

1941 год. Окрестности Свердловска

Впервые превращение Сережи Пантелеева в оборотня случилось в мае 1941 года, когда мальчику только-только исполнилось тринадцать лет. Именно в этом пионерском возрасте произошел тот странный и недоступный пониманию перелом, который случается в нашем обществе довольно часто. Только перерождение большинства граждан происходит менее незаметно, во всяком случае, для них самих. Но все по порядку.

С того ясного декабрьского дня, когда с голубого неба упал серебристый самолет и в мгновение ока сломал их жизни, прошло полтора года. Первую неделю все происходящее с ним Сережа воспринимал словно ускоренное кино. Калейдоскоп лиц, событий кружился перед глазами, не давая сосредоточиться, понять, что же происходит…

Яркие, но несвязные картины до сих пор стояли перед глазами мальчика.

Белейший снег и скрюченная фигура отца, лежащего лицом вниз… Возле головы, словно кустик клюквы, небольшое красное пятно.

Словно замерзший дом… прыгающая по снегу лайка… Она то подбегает к мертвому хозяину, то бросается к строениям. Наконец, звучит одиночный выстрел, и Зана застывает рядом с отцом, уткнувшись в него мордой.

Потом их заталкивают в самолет. Деревянные скамьи вдоль металлических бортов… Он сидит, зажатый меж двумя колючими шинелями. От солдат пахнет табаком и сапожной ваксой.

Вопль матери: «Изверги!!!» – внезапно захлебнулся, словно ей зажали рот.

Рев моторов… Кажется, они летят. Незнакомое ощущение, словно проваливаешься в бездонную яму. Короткий матерок сидящего слева солдата. Полузабытье. Удар. Самолет на земле.

Их куда-то везут. Серое здание, серые стены, серые лица… Мать пытается обнять его и сестру. Ее грубо отрывают, уводят. Снова серые стены. Хмурые люди задают какие-то вопросы. Он бессмысленно кивает, таращит глаза… «Одичали, – слышит он презрительное. – Дикари». Еще вопросы… Громадная полутемная комната, жестяная миска с пшенкой, кружка холодного чая. Рядом какие-то неясные тени.

Утро. Железнодорожный вагон. На жесткой полке он, рядом сестра, красноармеец с винтовкой, какая-то женщина. Стучат колеса… Солдат и женщина курят. Полусон, полуявь…

«Приехали, – хмуро говорит женщина, – на выход».

Заплеванный перрон. Безучастные лица, разглядывающие их словно насекомых… Ряды коек, заправленные одинаковыми серыми одеялами. «Детдом», – слышит он рядом полузнакомое слово. «Детдом – это приют», – разъясняет сестра. Вот он, страшный приют, которым часто пугал отец. Сбылись его предсказания.

2

Детдом стоял в чахлом леске на окраине довольно большого рабочего поселка. Говорили, что Свердловск находится совсем недалеко, но Сережа не особенно интересовался топографией. После лесного безлюдья его окружало множество лиц, а это было значительно интереснее. Большинство детей, так же как и они с сестрой, оказались здесь внезапно и, несмотря на продолжительное пребывание, до сих пор не могли прийти в себя. Часто по ночам он слышал приглушенные всхлипывания, да и днем не раз видел слезы на глазах. Однако плакать запрещалось. За это могли лишить обеда или посадить в карцер. Дисциплина была жесткая.

Лица вокруг постоянно менялись: кто-то прибывал, кого-то, наоборот, увозили неизвестно куда. Однако его с сестрой почему-то не трогали.

Ни тоски, ни хотя бы грусти по исчезнувшим родителям Сережа не испытывал. Он и сам не мог объяснить себе причину такого равнодушия. Словно не отец погиб там в лесу, а мать пропала неведомо куда. Состояние его скорей можно было назвать равнодушным любопытством. Слезы товарищей по несчастью оставались ему непонятными. Конечно, он знал, что подавляющее большинство, как и он, лишилось родителей, но это ли причина для слез? И что из того? Ведь сами-то живы-здоровы и не испытывают физических страданий. Слезы у Сережи вызывала только очень сильная боль. Как-то раз он обварил на кухне руку, перетаскивая бак с кипятком, вот тогда действительно было больно. Впрочем, Сережа очень быстро научился сдерживаться и плакал первый и последний раз.