Черное дело

– Не знаю я!!! – закричал Илья. – Не приходилось мне до сих пор общаться с оборотнями. Да и вообще с потусторонними силами. Как легко и просто жилось! Ловишь себе преступников всех мастей: грабителей разных, убийц. Спору нет, мерзавцы. Но ведь вполне обычны. Все у них просто и понятно. И мотивы понятны, и способы. А тут!.. Ты помнишь, Осипов говорил, что все произошедшее вроде тщательно спланировано. А он сам вроде родственник этого… Я, честно говоря, не уловил, все так стремительно разворачивалось.

– Да и я тоже. Бормотал нечто невнятное. Ритуал… Жертва… Заранее распределены роли… Похоже, его выбрали не случайно.

– А как?

– Не знаю.

– Но ведь ты же ученый. Этнограф! Ты ездил к старикам, общался… В конце концов, ведь ты же специализируешься на этом!

– На чем я специализируюсь? На нечистой силе, что ли?

– А старики что говорят?

– Ничего они не говорят, я же рассказывал. Они считают, что с этим ничего поделать нельзя.

– Посмотрим, – скрипнул зубами Илья.

В Рязань они приехали под вечер. Быстро пронеслись по улицам и остановились перед шатром шапито.

Илья пошел разыскивать цыгана, а Хохотва остался сторожить пленника, который к тому времени начал приходить в себя.

Минут через пятнадцать прибежал возбужденный Капитан Блад. Он глянул на сидящего в машине и тут же выдохнул:

– Он!

– Кто «он»? – нетерпеливо спросил Илья.

– Тот парень, из-за которого мои мишки взбунтовались. Он их тогда смутил. Я бы его из тысячи узнал…

– Что дальше делать будем?

– Покуда перенесем его в мой вагончик. Вы туда же. Глаз с него не спускайте.

– Мы больше суток не спали.

– Ладно, один сторожит, другой кемарит – потом наоборот. Кончится представление, я приду, тогда и разберемся.

– А если он того… Превратится.

Цыган подумал:

– Тогда молитесь Богу.

4

Пантелеев пребывал в странном состоянии, когда все происходящее воспринимается как сон. Сквозь этот сон он вспомнил, как его куда-то везли, потом тащили, и вот теперь он находится в непонятном помещении – не то в железнодорожном вагоне, не то в фургоне. И еще… Он сквозь оцепенение понимает, что все надежды рухнули.

Руки и ноги крепко стянуты, от пут они затекли, и теперь он их совсем не чувствовал, что же происходит? Вот его снова подняли и снова поволокли. Пантелеев ощутил острый, смутно знакомый запах. Где это он?

С рук и ног снимают веревки, вспыхивает свет. Он лежит на шершавом деревянном настиле, над головой железные прутья… Клетка? Он окинул глазами стены – точно, клетка. Его заперли! Попытался пошевелить затекшими членами. Сначала было очень больно, потом способность двигаться начала постепенно возвращаться. Он попытался сесть, застонал и снова откинулся на спину.

– Смотрите, ожил, – удовлетворенно проговорил Илья. – Очухался, собака. Эй, ты, убивец!..

Пантелеев повернул голову в сторону говорившего.

– Ты как?

– Выпустите меня отсюда, – глухо проговорил он.

– Ну уж нет. Столько ловили, и вдруг – выпустите. Тебе самое место в клетке.

– Вы жестоко пожалеете, подумайте о последствиях.

– Уже подумали. Иначе бы тебя здесь не закрыли.

– Ты оборотень? – спросил Капитан Блад.

Пантелеев молча смотрел на цыгана. Так вот он куда попал. В цирк. Этого черномазого парня он помнил. Дрессировщик медведей. Так они собираются напустить на него зверей? Тот, кто сидит внутри, тоже встревожился. Пантелеев чувствовал это. Все в нем подобралось, мышцы напряглись, мозг лихорадочно искал возможность спасения.

– Выпустите меня, сволочи! – закричал он.

– Выпустим в свое время, – отозвался Безменов. – Если ты человек, то очень скоро, а если нечисть, тогда… – он не договорил.

– Вам нечего опасаться, – продолжил за него Хохотва, – действительно, если произошла ошибка и мы возводим на вас напраслину, то готовы извиниться, понести наказание в конце концов. Ведь в вашем доме найдены два трупа, как объяснить их происхождение?

– Глупости ты говоришь, – перебил его Илья, – как объяснить, как объяснить… Чего тут объяснять. Через полчаса взойдет луна, если он оборотень, тогда все ясно, если нет – возьмем его в управление, а на дачу вызываем следственную группу.

Капитан Блад молча следил за происходящим. На лице его было написано любопытство, смешанное с суеверным страхом. Пантелеев некоторое время молча метался по клетке, раза два судорожно дернул висячий замок на дверце, наконец вроде бы успокоился и присел на корточки.

– Вот так-то лучше, – заявил Илья, – посиди, подумай…

Пантелеев неустанно смотрел на троицу неподвижным тяжелым взглядом, от которого им стало не по себе. Цыган незаметно перекрестился, Хохотва отвернулся и стал изучать внутреннее помещение, в котором стояла клетка. Это был очень большой сарай, совершенно пустой, если не считать клетки и длинной скамьи, на которой сейчас сидели они. Пол помещения устилали грязные опилки.